Закон подлости гласит...
Шрифт:
А вы, уважаемые дамы и господа, жадно впивающиеся глазами в подробности чужого горя, примеряя его на себя и отгоняя мысли об этом, как назойливую муху, уверяя себя в том, что с вами такого не случится? Что скажете вы? Вы скажете, что с вами такого никогда не произойдёт. Вы приведете тысячу причин «почему», которые в один прекрасный день разобьются о суровую правду жизни. От такого никто не застрахован. Я знаю, что скрывается под маской показной жалости и осуждения. Страх. И этот страх порождает настоящих чудовищ, до которых маньяку далеко.
А.Э.»
Я молча свернула
Я легла спать пораньше, но проснулась от того, что мне снова выбили стекло. Камень, влетевший в комнату, упал на стол. Утром я обнаружила кучу надписей на моем доме крайне оскорбительного содержания, сломанный забор и поваленный почтовый ящик. Через час ко мне пришла целая делегация прилично одетых поборников морали, толстых и, надо сказать, очень метких троллей — вандалов под конвоем инквизиции вставлять стекла, чинить забор и красить фасад. «Мальчишки и девчонки, а так же их родители, ремонт за счет вандалов, увидеть, не хотите ли?»
К концу дня ремонтные работы силами «доброжелателей» увенчались успехом. Выкрашенный фасад, идеальный заборчик, вставленные стекла (даже те, которые я никогда не видела целыми) и приведенная в порядок крыша, радовали даже привередливый глаз. «Сэкономили. Молодцы!» — вздохнул демон. — «Сойдет!»
До вечера не появилось ни одной надписи. Я уже пила чай вприкуску с бутербродом, когда в мою дверь постучали. Сердце сладко екнуло, ангел растекся лужицей перьев, демон хмыкнул: «Ты сначала интересуйся, кто, а потом уже открывай!». Я высунулась из окна и увидела Томаса Линдера и Джеральда Двейна. В руках Линдера были цветы, которые он постоянно поправлял. Двейн прыскал в кулак, глядя на то, как Том одергивается так, словно пришел делать мне предложение. «Умерит брачные амбиции, жаркий костер инквизиции!» — на всякий случай напомнил мне демон. — «И сверлящим взглядом, он убил обоих!». «Ой! А цветочки — нам?» — наивно спросил ангел. — «Как мило! Они будут так красиво смотреться». «На могилке!» — подытожил демон.
Я спустилась вниз, открыла дверь, запуская компанию к себе.
— Это тебе! — буркнул Томас, смущенно вручая мне скромный букетик. — Мы за тебя очень переживали. Прости, но меня только восстановили в должности преподавателя, поэтому с деньгами пока… нуты понимаешь…
Мы сидели в одной из комнат моего "особняка" на старых, скрипучих стульях за старым столом. Судя по интерьеру, раньше здесь была столовая. Я на скорую руку сделала бутерброды, глядя как голодный студент уплетает их за обе щеки.
— Анабель… Прости нас… — замялся Том, откидывая непослушную прядь длинных темных волос.
— За что? — удивилась я, разливая чай из самозакипающей кружки по треснутым фарфоровым чашечкам.
— Мы все рассказали канцлеру от инквизиции. Он вызывал нас на допрос. Он знает, что ты — не Анабель. Он знает, что Анабель мертва…. А когда ты исчезла, мы подумали, что тебя арестовали, — вздохнул Том, пряча глаза. — И тогда я пришел туда сам, требуя, чтобы тебя выпустили… Я сказал, что готов понести наказание… Надеюсь, канцлер от
«Трогает, еще как трогает! Аня у нас трогательная девушка!» — сладенько произнес демон. Ангел, плавился, как сырок и потирал щеку. Томас ковырял ногтем старую скатерть.
— Мы думали, что он не заметит… — отозвался Том, ковыряя скатерть еще интенсивней.
«Заметил, еще как заметил! Аня у нас — замечательная девушка!» — ехидно выдал демон. Ангел простонал, закрывая глаза.
— Прости меня… — вздохнул Том, пряча глаза. — Я не хотел, чтобы у тебя были неприятности… Так получилось…
«Неприятности? О нет, сударь, вы ошибаетесь. У нас на этом фронте сплошные "приятности"!» — съязвил демон, закатывая глаза.
— Да ладно, — заметила я, нервно вытирая лужи чая на столе. — Не страшно.
«Посмотрите внимательно, дамы и господа! Перед вами — очень редкие экземпляры! Маги, у которых есть подобие совести!» — голосом экскурсовода заметил демон. — «Мне казалось, что те, у кого есть совесть, давно работают на инквизицию!».
— Я щешию шдал! Пождравь меня! — Джеральд дожевал бутерброд, потянувшись за следующим. — Благодаря тебе! Мне засчитали научную работу в связи с арестом научного руководителя! А я уже думал, что все, конец. Придется сдавать методом Краммера…
— Чего? — оживилась я, услышав знакомую фамилию, и чуть не расплескала свой чай. — Краммера?
— Ну да! А ты что? Не в курсе? Ай! Я и забыл! Не знаю, правда, или нет, но… канцлер от инквизиции — маг. Он даже учился в Академии, пока его не отчислили. Только не вздумай писать об этом! Это — просто слухи. Легенда.
Я вся превратилась в одно большое ухо, клянясь всем, что у меня есть, включая здоровьем бабушки, запертой на кухне, что я об этом не напишу! В следующий раз я буду клясться исключительно ее здоровьем, а потом с удовольствием нарушать клятву, не без тайной надежды, разумеется.
— Короче, среди студентов есть легенда о том, что инквизитор действительно учился в Академии. И вот, на одном экзамене один профессор стал гонять его по всей программе. Краммер отвечал на вопросы. А дед поморщился и говорит типа, ты мне не нравишься, поэтому я тебе зачет ставить не буду! Том, ты тоже эту легенду знаешь? Ладно, на чем я остановился? И тогда Краммер посмотрел на деда и выдал: «Ну что ж. Сегодня я отвечаю перед вами, а завтра вы будете отвечать передо мной. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Всего хорошего!». Все тогда посмеялись, зная, что магов в инквизицию не берут.
— Мне один студент в том году тоже такое заявил, когда я ему допуск к экзамену ставить отказался! Типа, если не поставите, уйду в инквизицию! А я ему говорю, мол, тебя даже в инквизицию не возьмут! Короче, выучил, пришел, сдал, — вздохнул Том, немного оживляясь и поднимая ложкой со дна кружки чаинки.
— А помнишь Габриэля? Ну такой, светлый, прыщавый? Я с ним два курса отучился? Да! Да! Он! Его отчислили на втором курсе. Поговаривают, что он сейчас работает на инквизицию! — пощелкал пальцами Джеральд.