Закон полярных путешествий: Рассказы о Чукотке
Шрифт:
— Я там была. Там даже жить можно. Тепло.
— Дотащишь мой рюкзак до Села, оставишь у Энкаугье. Я заберу его, когда вернусь с маршрута. Через неделю-две. А там домой дойду вельботом. Так что ты в поселок рюкзак не тащи.
— Вот и хорошо, — обрадовался Сергей. — Познакомишься поближе с Энкаугье и его дочерью Виолой. Я ей привет передам.
— Передай. Расскажи об этих местах. Может, смотрительницей будет, как Юля у себя на моржовом лежбище.
— Обязательно.
— Чуть начнет моросить — отсиживайтесь в пещерах. Не мокните. Тут дожди по неделе кряду, даже камни размокают, —
Сергей кивнул.
— От последней пещеры домой можете бежать при любой погоде — всего до Села не больше пятнадцати километров. Ну, двадцать, — сказал Павлов, подумав. — Не растаете.
— Не сахарные, — согласился Сергей.
— Еды у вас на три дня, не похудеете, — заверил Павлов. — А тебе вообще-то диета полезна, так что добавку оставляй Юле.
— Непременно, — пообещал Сергей. — Так и знал, что голодать придется: всю ночь начальство снилось. Если начальство снится — у меня всегда к неприятностям. А у тебя?
— К деньгам! Или к строг… к строгой благодарности! — ответил Павлов. — Начальство зря не снится. Юля! Давай еще чайку напоследок!
«Не хочется Павлову расставаться, — думал Сергей. — Да ведь одиночный маршрут он сам себе выбрал…»
— Что дома-то передать? — тихо спросил он.
— Передай Марине, что я ее люблю, — тихо ответил Павлов. — В общем, что жить без нее не могу. Ну, что-нибудь такое, поглупее…
«Марку держит, — усмехнулся Сергей, — вот уж дурак…»
Прежде чем увязать рюкзак и отдать его Сергею, Павлов вытащил из кармашка небольшую продолговатую щетку зеленых кристаллов, перевернул ее, коротким ударом молотка по еле видимой трещине располовинил образец.
— Это вам, на долгую память. Люби меня, как я тебя… Демантоид — зеленый гранат. Носящий его да будет непоколебим в своих решениях! Не я придумал, древние…
— Спасибо… — тихо ахнула Юлия, рассматривая камень на изломе, сохранившем в себе навсегда зелень листвы, пронизанной солнечным лучом. — Искрится, как снег.
— Ну, старик… ты даешь! — только и мог сказать Сергей.
— Пошли! — поднялся Павлов. — Я вас провожу немного. Мне тут еще задержаться надо. Палатку собрать, записи привести в порядок.
Они пошли по берегу ручья к невидимому пока берегу моря. Через час у обрыва Павлов передал рюкзак Сергею:
— Ну вот, дальше вы и сами дойдете. Смотри, какое море тихое. Завтра будет солнечно. Главное, не торопитесь.
Он смотрел им вслед. Вдруг из кустов неожиданно выпорхнули куропатки.
— Рэумрэу! [10] — закричал Павлов. — Это хорошо! Хорошая примета!
— Откуда знаете?! — крикнула ему Юлия.
— Знаю!
Долго стоял он на обрыве, пока две точки не скрылись с глаз.
10
Рэумрэу (чукот.) — куропатка. По чукотским поверьям, если в начале пути куропатка выпорхнет из-под ног — дорога будет удачной,
«Да продлятся дни ее и Марины, — думал он, — да привидятся мне они в моих снах».
Запах
Он стоял у окна, смотрел на веселые огни вечернего города и думал о том, что сейчас зазвонит телефон.
Сколько же лет не был Николай в этом городе? Он пытался вспомнить, когда был здесь последний раз, но его раздражал сладкий, приторный запах мимозы.
Так уж повелось, всегда, когда он останавливался в гостинице, он сам покупал цветы, дарил букетик дежурной по этажу, а остальное расставлял в номере — во всю свободную посуду, какая там была. Просто он любил цветы…
Но обычный жест по отношению к дежурной гарантировал ему спокойствие на весь срок пребывания, а букеты, расставленные в комнате для себя, радовали глаз и постоянно напоминали о том, что он на материке, что скоро это пройдет, что опять надо возвращаться на Север, где у него были друзья, любимая, работа, любимый сын и любимая женщина.
Впрочем, любимая женщина у него была и в этом городе, но она была любимой в прошлом, и как он сейчас к ней относится, он еще не выяснил.
Никаких других цветов в городе не было, И, когда у первой встречной бабуси, торговавшей с рук, ему пришлось выбирать между тонкими непонятными ветками, которые еще не распустились, и охапкой пряных мимоз, он выбрал мимозы.
«Чем же они пахнут, черт возьми?!»
Он закурил, выпил стакан минеральной, и ему захотелось чаю. Запах мимоз смешался с табачным дымом и стал еще крепче. Желание чая натолкнуло его на мысль о буфете, и тут он увидел, как к стоянке такси — она хорошо просматривалась из окна третьего этажа гостиницы, была у самого подъезда — подъехала машина с номером 10–01, и Николай рассмеялся.
У Николая в Магадане был приятель, и они вместе вывели формулу, согласно которой если ты днем увидишь машину и в номере ее первые две цифры будут повторены двумя последующими, то сегодня ты обязательно встретишься с друзьями. Они часто испытывали судьбу, примета стала их игрой, они к ней начали относиться вполне серьезно, потому что она сбывалась в девяноста девяти случаях из ста.
И вдруг Николая осенило: «Ярангой! Мимозы пахнут ярангой. И как я раньше не догадался? Конечно же ярангой, иначе б запах не был столь знакомым…»
Николаю стало легче, он уже не думал о мимозах, да и запах цветов стал вдруг почему-то не таким сильным.
«Да, а когда же я все-таки был последний раз в этом городе?».
И тут зазвонил телефон.
Он поднял трубку, улыбнулся и первым сказал:
— Здравствуй!
— Здравствуй, Николаюшко, здравствуй… Прилетел… Сделал милость… осчастливил…
— Перестань, пожалуйста.
— Здравствуй, Ник. Я так рада…
— Я тоже…
— Я думала, сколько же ты не был в этом городе.
— Я тоже только что думал об этом. Не припомню сколько…
— И я не припомню… да и немудрено, у меня память девичья…
— Знаем, знаем, какая «девичья».
— Почему ничего не писал? Я бегала на почту — и все зря…
— Ты и так обо мне все знаешь, — грустно сказал он.
— Но ты не представляешь, Ник, когда приходишь на почту, а в окне «востребования» тебе ничего нет.