Закон популярности
Шрифт:
На следующей перемене Рязанкина знала о драке все. Осознание своего превосходства над остальными затмевало саднящую боль от разрыва с Васильевым. С другой стороны, она понимала, что превосходство это недолгое. В любой момент тайна может стать известна всем, поэтому ею надо было как можно быстрее воспользоваться. И воспользоваться с умом.
Первый день новой четверти стремительно несся к своему концу, когда около кабинета биологии, где отсиживал свой последний урок 9-й «Б», появились ашки.
– Чего приперлись? – остановил их на пороге Волков.
Отношения между двумя классами не были
– Быковского позови, – вышел вперед невысокий крепкий Майкл Махота. – Разговор к нему.
– Какой разговор? – Васильев демонстративно выставил вперед ногу, давая понять, что без отчета Махота через порог не переступит.
– Ты у него, чего, в шестерках бегаешь? – зло процедил Майкл, отталкивая Андрюху. Стоящий у него за спиной Ян Константинов налег на спину Махоты, впихивая его вместе с Андрюхой в класс.
– Бык! Проявись! – гаркнул невысокий Ян, оглядывая опешивших от такой наглости бэшек.
– А его нет, – отозвался бесхитростный Когтев.
– Дома отсиживается? – Лицо Наташки Жеребцовой из «А» было полно презрения. – За мамочкиной спиной прячется?
– Это кто прячется? – начала подниматься толстая Марго.
Дальше все заговорили и закричали одновременно, толпа повалила в коридор, и он тут же оглох в общем гвалте.
Под общий шум Курбаленко подобралась поближе к стоящей в сторонке белобрысой Юльке Наумовой из параллельного. С Павлом Быковским у нее были свои отношения. Он ей нравился. А самому Павлу нравилась Лера Гараева из «А». Но Гараева уехала в свою родную Махачкалу сразу после праздников, и, как надеялась Лиза, если не навсегда, то хотя бы надолго.
– Дурдом! – в сердцах выругалась она, делано хватаясь за щеку. – Весь день шумим. Уже голова болит. К нам с утра прибегала мамаша Быковского, о чем-то шепталась с Червяковым.
– Дошепталась, – зло процедила Юлька.
– Чего хочет? – осторожно подвела к нужной теме Лиза.
– Чтобы Павел не общался с Гараевой.
– Ничего себе! – ахнула Курбаленко. – Чего это она?
– Считает, что Павла побили из-за Лерки, – голос у Наумовой был скучающий. – И вообще она против того, чтобы он общался с черномазой.
– С кем? – не поняла Лиза.
– Ну, кто она там – чеченка, дагестанка? – лениво тянула Юлька. – Дикая, короче.
– Ну да, дикая, – медленно согласилась Лиза, вспоминая одно давнее дело, когда ей пришлось иметь дело с Гараевой. Тогда она Леру посчитала даже не дикой, а сумасшедше [1]
– Вот это сюжетец! – за спиной Курбаленко вырос Васильев. – Ромео и Джульетта forever. Этот придурок еще бы в Махачкалу собрался поехать.
– А он и собрался, – хмыкнула Наумова, но тут у них за спинами поднялась новая волна шума, взвизгнула Ксюша. Васильев метнулся на крик, но успел заметить только, как Рязанкина впечатывается спиной в стену и сползает на пол.
1
Историю эту читай в книге Елены Усачевой «Три желания для золотой рыбки» из серии «Школьная история».
– Быстро! –
– Эй, ты чего? – еще пытался оправдаться Махота, но поднявшиеся шум, грохот переворачиваемых парт и стульев заглушили его слова. Все кинулись врассыпную. Кто-то за кем-то бежал. Кто-то кому-то что-то доказывал. Завизжали малыши. В сутолоке задели учительницу начальных классов.
Настойчивый звонок не смог вернуть школе привычную тишину. Третий этаж был похож на растревоженный улей. Высокие фигуры учителей мелькали то тут, то там. Преподаватели пытались навести порядок, потерявшиеся в сутолоке малыши только добавляли шума. Понадобились долгие пять минут, чтобы ученики, наконец, смогли успокоиться и разойтись по классам.
– А вы все воюете? – Учительница по биологии, Нинель Михайловна, терпеливо дождалась, когда в классе установится хотя бы подобие тишины и девчонки перестанут ахать над разбитой Ксюшиной коленкой. – Война мышей и лягушек продолжается.
– Это кто тут еще лягушка! – возбужденно кричал Васильев. Ему очень хотелось подойти к Рязанкиной, узнать, как она себя чувствует, помочь. Но пока он не решался это сделать. Ксюха могла его высмеять или что-то такое сказать, после чего все опять вспомнят драку на вечеринке. Нет, пускай все уляжется. Через пару дней можно будет делать вид, что ничего не произошло, и попробовать помириться. Да, да, позже, не сейчас.
– Они сами к нам пришли! – Рядом с Ксюшей стоял Гребешков, участливо положив руку ей на плечо.
Васильев сжал зубы и отвернулся. Ничего, и это он запомнит.
– Так обычно войны и начинаются, – Нинель Михайловна повесила на доску плакат с примером естественного отбора. – Никто не виноват, но все обижены.
– Ой, а у нее кровь идет, – ткнула пальчиком в Ксюшину разбитую коленку Аня Смолова. – Может, врача позвать?
– Зачем врача? – Биологичка мельком глянула на ссадину. – Само заживет. У вас последний урок? Ксюша, если хочешь, можешь идти домой.
Рязанкина спустила ноги с парты и тут же зашипела, изображая крайнюю степень страдания.
– Проводите ее кто-нибудь, – бросила Нинель Михайловна, отворачиваясь к доске. Ей было и смешно, и грустно смотреть на девятиклассников. Все, что здесь происходило, было настолько понятно и прозрачно, так были видны все их нехитрые отношения, что ничего, кроме улыбки, они вызвать не могли.
Васильев демонстративно грохнул стулом, привлекая к себе внимание.
Лиза тоже привстала со своего места. Ей не столько интересно было провожать Рязанкину, сколько хотелось попасть к ней в гости и узнать подробности ссоры с Васильевым.
– Давай, что ли, провожу? – подалась вперед сердобольная Аня Смолова.
Не глядя ни на кого, Ксюша сползла с парты, морщась, наступила на больную ногу, покачнулась, протянула вперед руку, ища опоры.
Ее пальцы сжали широкую ладонь Гребешкова – хитрая Рязанкина падала именно на него.
– Ты мне не поможешь? – прошептала она, не поднимая глаза.
– Помогу, – растерянно пробормотал Юрка, оглядываясь на учительницу.
– Сходи, Гребешков, сходи, – кивнула Нинель Михайловна.