Закон пустыни
Шрифт:
– Золото здесь, малыш. Последняя жила в забытой галерее. Его хватит на двоих друзей, которые собрались весело пожить в Азии.
– Другие такие же месторождения сохранились?
– Да, еще есть.
– А почему в них не ведется добыча?
– О них забыли. Мы должны бежать, мы и наш покровитель.
– Кто это?
– Человек, который нас ждет в шахте. Втроем мы достанем золото и на полозьях дотащим его до моря. Там будет ждать судно, которое доставит нас в зону пустыни, где мы загрузимся на повозки.
– Сколько
– Ему бы не понравились твои вопросы. А вот идет он сам.
Человек маленького роста, с толстыми ляжками, с лисьей физиономией быстро подходил к беглецам. Несмотря на обжигающее солнце, кровь застыла в жилах Сути.
– Стража идет за нами по пятам, – сообщил Эфраим. – Вытаскиваем золото и быстро уходим.
– Занятного компаньона ты мне привел, – удивился полководец Ашер.
Собрав последние силы, Сути бросился в пустыню. У него не было никаких шансов совладать с Эфраимом и Ашером, который был вооружен мечом. Вначале надо сбежать от них, а потом подумать, как быть дальше.
Дорогу ему преградил стражник с собакой, в котором Сути узнал гиганта, нанимавшего на работу рудокопов. В руках у него был лук, собака ждала лишь команды, чтобы броситься на беглеца.
– Стой, парень.
– Вы мой спаситель!
– Вспомни о богах, потому что сейчас ты умрешь.
– Не ошибитесь мишенью. Я выполняю задание.
– Чье?
– Судьи Пазаира. Я должен найти доказательства того, что полководец Ашер участвует в кражах ценных металлов… И теперь они у меня есть! Мы должны его арестовать.
– Ты смелый парень, но тебе не повезло. Я служу полководцу Ашеру.
30
Нефрет приоткрыла крышку своей туалетной шкатулки; внутри она была поделена на ячейки и расписана красными цветами. Там находились баночки с мазями, косметика, краска для глаз, пемза и благовония. Весь дом, включая зеленую обезьянку и пса, еще спал; Нефрет любила прихорашиваться в этот ранний час, а потом гулять по росе, слушая, как поют синицы, как подает голос удод. Это был ее час – жизнь возрождается, слышны звуки просыпающейся природы, и вся окружающая красота есть воплощение слова божьего. Солнце победило сумрак; его триумф призывал к творчеству, свет становился радостью, ободряя птиц в небесах и рыб в водных глубинах.
Нефрет наслаждалась счастьем, подаренным ей богами, которым она в ответ была готова одарить их. Оно не принадлежало ей, но пронизывало ее всю, как поток энергии, вышедший из одного источника и туда же возвратившийся. Тот, кто пытался присвоить дары потустороннего мира, обрекал себя на смерть, как высохшая ветка на дереве.
Встав на колени перед алтарем, который они соорудили на озере, молодая женщина положила на него цветок лотоса, воплощавший в себе новый день так же, как мгновение воплощает в себе вечность. Сад собирался с мыслями, деревья преклонили свою листву перед утренним ветерком.
Когда Смельчак лизнул ей руку, Нефрет поняла, что ритуал окончен. Собака хотела есть.
– Спасибо,
– Наклонитесь вперед, пожалуйста, – попросила Нефрет, рассматривая левый глаз супруги Бел-Трана.
Встревоженная Силкет начинала нервничать.
– Это заболевание мне знакомо, и я вас вылечу. Ресницы касаются глазного яблока и раздражают его. Отсюда и боль.
– Это серьезно?
– Не очень приятно, но не более того. Вы хотите, чтобы я занялась этим прямо сейчас?
– Если не будет больно…
– Но операция принесет вам облегчение.
– Небамон очень мучил меня во время своих пластических операций.
– Мое вмешательство будет менее травмирующим.
– Я доверяю вам.
– Сядьте и расслабьтесь.
Глазные болезни были так распространены, что у Нефрет в аптечке всегда имелись нужные лекарства, даже самые редкие, такие как кровь летучих мышей, которую она смешивала с ладаном до получения вязкой субстанции. Это снадобье надо было накладывать на те места на веке, где росли непослушные ресничные волоски. Когда мазь высыхала, и ресницы становились жесткими, их можно было удалить без труда вместе с луковицами. А чтобы они не росли снова, веко смазывалось помадой, состоящей из хризоколла и свинцового блеска.
– Вот вы и спасены, Силкет.
Жена Бел-Трана облегченно вздохнула и улыбнулась.
– Какая у вас легкая рука… я ничего не почувствовала!
– Я рада.
– Какое-то дополнительное лечение нужно?
– Нет, все в порядке.
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы посмотрели моего мужа! У него что-то с кожей, и это меня беспокоит. Он так занят, что совсем не следит за своим здоровьем… Я его почти не вижу. Он уходит рано утром и возвращается поздно вечером, с ворохом папирусов, которые читает почти всю ночь.
– У него переутомление, это пройдет.
– Боюсь, что нет. Во дворце его очень ценят за компетентность, в казначействе без него не могут обойтись.
– Но это же хорошо.
– Глядя со стороны – да, но для нашей семейной жизни, которой мы так дорожим… Дальнейшее пугает меня. О моем муже говорят как о будущем распорядителе государственной казны. У него в руках окажутся все финансы Египта, вы представляете, какая это ответственность?
– Вы должны им гордиться.
– Бел-Тран еще больше отдалится от меня, но что я могу сделать? Я так им восхищаюсь!
Рыбаки разложили свою добычу перед Монтумесом. Бывший начальник стражи, смещенный визирем со своего поста и отправленный в Дельту начальником рыболовного промысла, жил в маленьком городке на побережье. Тучный, громоздкий и медлительный, Монтумес умирал от скуки, которая день ото дня становилась все более гнетущей. Он ненавидел свое жалкое жилище мелкого чиновника, терпеть не мог общаться с рыбаками и перекупщиками и впадал в страшный гнев по всякому, даже самому ничтожному поводу. Как выбраться из этой жуткой дыры? Ведь он потерял все связи с придворными.