Закон семи

Полякова Татьяна Викторовна

— На днях соседская служанка Матрена билась в истерике: ей видение было, будто весь город в огне, убитые на улицах, мертвые дети…

— Вы же сами говорите: истерика. Так что же взять с истеричной бабы?

— Ее видения, как правило, сбываются, — покачал головой Алмазов. — Она местная достопримечательность, губернская Кассандра, так сказать. Не поверите, как на меня подействовал ее рассказ.

В тот момент Костя тоже почувствовал странное беспокойство, словно перед ним на мгновение приоткрылась завеса судьбы. А вслед за ним забеспокоилась и я. Отложила в сторону дневник и хотела позвать бабулю, чтобы узнать о судьбе прапрадеда. Матрена ведь оказалась права, через несколько лет страну захлестнула Гражданская война, и реки крови пролились, и убитые лежали на улицах, и «контриков» расстреливали

прямо в городском саду, вон там, за бывшим зданием городской думы, где сейчас дворец творчества юных. Трупы забрасывали землей кое-как, а зимой из-под снега торчали то руки, то ноги. Чем не Апокалипсис? Потом на том месте соорудили фонтан, но он почему-то вечно ломался. В грязной воде плавали обрывки бумаги и прочий мусор, и отдыхающие, точно сговорившись, обходили фонтан стороной. Несколько лет назад фонтан убрали и на его месте построили часовню в память о погибших.

Я вздохнула, взглянув на часы. Время позднее, с вопросами о судьбе прапрадеда придется подождать до утра…

А между тем Алмазов принялся объяснять Косте мистическое значение числа семь, которое наряду с тройкой, согласно традиции древневосточных культур, — значительнейшее из священных чисел. Упомянул он, к примеру, о семи демонах, изображенных семью точками созвездия Плеяды. Число семь, по его словам, играло большую роль в Откровениях Иоанна Богослова, где упоминается семь общин, семь рогов чудовищного дракона, семь чаш гнева.

— Разрушением как результатом гнева Божьего отмечена знаменитая «сцена семи» из Ветхого Завета, — горячился Алмазов. — Семь священников с семью трубами вострубили под стенами Иерихона, когда на седьмой день осады сыны израилевы обошли семь раз вокруг города, и от их воинственного крика рухнули его стены. Семеричный ряд ценился и во времена европейского Средневековья: это семь даров Святого духа, в готическом изображении в образе голубей, семь добродетелей, наук и искусств, семь таинств, семь возрастных периодов человека; семь смертных грехов…

Признаться, у Кости от всего услышанного голова шла кругом, что немудрено при сотрясении мозга. А Алмазов, бегая от окна к двери, продолжал в запальчивости рассказывать, каким-то необъяснимым образом умудряясь избежать столкновения с предметами мебели и не расквасить себе нос.

— А семь просьб в «Отче наш»? Это-то вы, Константин Иванович, надеюсь, помните? А если нет, извольте сосчитать: «Да святится имя твое, да приидет царствие твое, да будет воля твоя, хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам долги наши, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого».

— Хорошо, хорошо! — замахал Костя руками. — Нам-то что это дает? Что теперь прикажете делать?

Алмазов замер как вкопанный и, уставясь в пол, задумался.

— Если кинжалы у тех, кто вознамерился воспрепятствовать злу, то мы своим вмешательством лишь навредим. Следовательно, нам надлежит как можно скорее забыть о происшедшем и… Но если они у посланников зла, то.., то мы просто обязаны…

— Однако как же узнать, на чьей стороне отец Андрей? Вряд ли он сам нам скажет.

— Да-а.., ситуация… Думаю, необходимо установить наблюдение за пещерой, и, если кто-то там появится, мы сможем получить необходимые сведения. А для того чтобы наше присутствие там как-то объяснить… Ну, конечно, раскопки! Да, я попытаюсь получить разрешение. Кстати, вы помните народные верования, что серебро защищает от демонов? Зря усмехаетесь, Константин Иванович, сказка — ложь, да в ней намек… А вот вам исторический факт: римские жрецы для защиты страны от зловещих варварских народов на границах государства закапывали серебряные статуи. Когда они были удалены, готы и гунны проникли внутрь империи.

(О таком факте я не знала и, честно говоря, удивилась. Зато, конечно, была наслышана о серебряных пулях, которыми только и можно убить оборотня, ну и о прочих легендах, связанных с серебром.) Мой прапрадед смог наконец вставить слово, когда Алмазов сделал небольшую паузу в своем бесконечном монологе:

— Надпись на кинжале «Рука твоя — рука Божья». Что она может значить?

— А то она и значит, что обладатель кинжала наделяется властью Божьей предотвратить грядущий хаос.

Костя решил, что объяснение звучит несколько неубедительно,

и принялся подсчитывать людские грехи. Те самые, смертные.

— Прелюбодейство, — вслух пробормотал он, дойдя до пятого. — А еще грех убийства и ложного свидетельства на ближнего своего.

— Вот-вот! — обрадовался Алмазов. — Понимаете теперь?

(Не знаю, что там понял Костя, я пока мало что понимала, но была, конечно, заинтригована. Итак, в 1583 году по приказу настоятеля православного монастыря оружейник изготавливает семь кинжалов со странными надписями, и эти самые кинжалы являются ключами, запечатывающими некое зло в пещере неподалеку от родного города? Что ж, история занятная, писатели и исследователи старины вряд ли бы обошли ее стороной. Но ни о чем подобном я ранее не слышала, хотя историей в общем-то интересовалась. Очень хотелось бы знать, как она связана с убийствами в монастыре? Надеюсь, прапрадед докопался до истины. Мне давно было пора спать, но я и не думала о том, чтобы оторваться от дневника, так меня он увлек. За окном начало светать, а я продолжила чтение.) Костя лежал в кабинете своей съемной квартиры, пытаясь понять загадку семи кинжалов, страдал головной болью, принимал посетителей, а события развивались. И следующим стало внезапное исчезновение Алмазова.

Первой забила тревогу его матушка, что не удивительно. По ее словам, Алмазов накануне ушел из дома, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. Ранее не было случая, чтобы он дома не ночевал, да еще не предупредив мать. Опросы знакомых ничего не дали. Когда в понедельник Алмазов не пришел на службу, начали ожидать самого худшего. К тому моменту по городу уже ползли невнятные слухи: поговорили о некоем проклятии, которое падет на тех, кто потревожил курган, и вообще о близких бедствиях. Костя о происшествии узнал одним из последних, что было довольно странно. Хотя, может, его берегли от волнений и сообщить дурные вести не спешили. Но как только до Кости дошли слухи об исчезновении Алмазова, он, несмотря на плохое самочувствие, поднялся с постели и в сопровождении нескольких мужчин отправился в пещеру. Худшие его предположения подтвердились. Уже к обеду в одном из переходов был обнаружен труп Алмазова. Никаких следов насилия — учитель точно спал, привалившись к стене, а возле его ног было пепелище. Как видно, он разложил костер, зачем-то оставшись в пещере на ночь. Вызванный из города доктор высказал предположение, что Алмазов отравился угарным газом, и вскрытие его предположение подтвердило. В городе посудачили о внезапной кончине Алмазова и успокоились. Правда, еще долго продолжали гадать, что могло ему понадобиться в пещере, но, зная его тягу к раскопкам, решили, что он, по обыкновению, затеял какие-то изыскания и погиб по неосторожности. Хотя какие раскопки могут быть ночью?

Костя в общем-то знал ответы на вопросы, но с выводами все же не спешил. Сомневаться в словах доктора у него повода не было, однако так ли уж случайна смерть учителя гимназии, который в одиночку вознамерился проверить свою теорию?..

Так вот размышлениям были посвящены последние пять страниц тетради. Между ее страниц я обнаружила сложенный лист бумаги, а на нем — рисунок кинжала, того самого, который нашли у погибшего монаха. И еще там был листок папиросной бумаги из кельи Никона. Рассмотрев все тщательнейшим образом, я поспешила к столу, горя желанием читать дальше и узнать продолжение истории. И тут выяснилось, что тетрадь, которую я только что закончила читать, была последней. Моему разочарованию не было предела. Неужели я так и не узнаю, чем все закончилось? Надеюсь, бабуля мне завтра расскажет. По крайней мере, о судьбе прапрадеда она непременно должна знать.

Вместо того чтобы лечь спать, я вновь стала разглядывать рисунок, а затем взяла в руки кинжал, который мне вручил странный старичок, повертела его в руках, придвинувшись ближе к лампе. «Рука твоя — рука Божья». Надо набраться терпения до утра и расспросить бабулю, когда она проснется. А еще надо найти Матюшу и узнать у него обо всех этих тайнах. Ведь зачем-то он передал мне кинжал?

Я так и не уснула в ту ночь, прислушиваясь к тишине квартиры, и вздохнула с облегчением, когда скрипнула дверь бабушкиной комнаты — и она прошла на кухню. Я тут же поднялась с дивана и направилась вслед за ней.