Закон семи

Полякова Татьяна Викторовна

— Видите ли… Последние несколько лет его опекал некий аспирант, совершенно ничтожная личность, к которому Нестор почему-то благоволил. Должно быть, из жалости. Помог ему защитить кандидатскую, хотя я уверен, что сам ее и писал. Не подумайте, будто я злословлю или что-то имею против этого человека, но… Было ясно, что его заставляет ухаживать за Нестором обычный расчет. И он вел себя так, точно это он — благодетель. Да и сама смерть Нестора… — Виктор Ильич замолчал, а я насторожилась.

— А в чем, собственно, дело?

— Ей-богу,

чувствую себя старым сплетником. Все это было давно… В общем, у Нестора случился приступ. Он всегда жаловался на сердце, а в тот момент у него под рукой не оказалось таблеток, и «Скорую» вызвать он не смог. Утром Нестора обнаружил мертвым его, так сказать, опекун.

— Он просто наведывался к Ильину, а не жил с ним?

— В том-то и дело, что жил. И в ночь, когда Ильин умер, спал в соседней комнате. Утверждал, что ничего не слышал. Тогда было много разных разговоров. Особенно странным показался факт, что у Нестора не оказалось таблеток. Он был очень аккуратным человеком и о своем здоровье заботился. Правда, при этом был очень доверчив.

— А его «опекун» что-нибудь извлек полезное для себя из ситуации? — спросил Марк Сергеевич.

— Ему осталась трехкомнатная квартира. Хрущевка, но… И, разумеется, все бумаги Ильина. Он пытался продолжить занятия наукой, однако его очередной труд оказался полным бредом.

— А что за тему он взял, не помните?

— Нет. Но что-то в высшей степени сомнительное и бездоказательное.

— А фамилия того аспиранта случайно не Разин? — спросила я. Виктор Ильич молча кивнул.

— Мы с ним встречались, — вздохнула я. — Его супруга, кстати, утверждает, что из университета его вынудили уйти коллеги с их интригами.

— На самом деле, — усмехнулся Виктор Ильич, — уйти его вынудила собственная глупость. Он завел роман с женой тогдашнего ректора университета, надеясь таким образом решить свои проблемы. Дама на пятнадцать лет старше, не очень умна и уж точно неразборчива. Ректору вскоре стало известно об их романе, и с супругой он развелся. Изабелла Юрьевна из тех женщин, что способна отравить жизнь любому, и жертву из своих когтей не выпустит. Разину пришлось на ней жениться, а вот из университета его действительно попросили.

— Значит, все бумаги Ильина у него.

— Да. Если он их попросту не выбросил. Мне известно, что Разин теперь работает в коммерческой структуре и вряд ли вернется в науку.

— В журнале «Следопыт» была статья Ильина. Как думаете, журнал мог сохраниться в университетской библиотеке?

— Возможно. Ильин много печатался, но «Следопыт» для университета особого интереса никогда не представлял, это ведь не научный журнал. Но я распоряжусь посмотреть, если вам необходимо.

Я поблагодарила и сообщила номер журнала. Виктор Ильич все записал, предложил нам кофе, от которого мы отказались, Марк Сергеевич еще немного поболтал с ним о пустяках, и мы покинули кабинет.

— Ясно,

что все дело в Разине, — зашептала я, как только мы оказались в коридоре.

— Какое дело? — вроде бы удивился Марк Сергеевич.

— Как «какое»? — возмутилась я.

— Что вас, собственно, интересует?

— Бумаги отца, конечно. Уверена, в них разгадка тайны.

— Тайны семи кинжалов?

— Ну, конечно.

— Вас мучает любопытство, и вы готовы ради того, чтобы его удовлетворить, рискнуть головой?

— А вас что мучает? — съязвила я.

— Возможно, я вам скажу об этом.., позже, — серьезно кивнул он.

— А почему не сейчас?

— Пока вы не заслужили моей откровенности, — заявил Прохоров, а я презрительно фыркнула.

— Я и так знаю. Хотите получить кинжалы и загнать их подороже?

— Гениально, — хмыкнул он и отвернулся.

— Я считаю, нам нужно еще раз встретиться с Разиным, — сказала я уже в машине. — Потребую бумаги своего отца.

— А он ответит, что никаких бумаг в глаза не видел.

— Что вы предлагаете? — нахмурилась я.

— Ждать развития событий.

— Очень мило. И сколько ждать?

— Столько, сколько понадобится.

— У меня нет на это времени. Скажите лучше, вы знакомы с человеком по фамилии Глебов? Он, как и вы, занимается торговлей антиквариатом.

— Разумеется, знаком.

— С ним можно встретиться?

— Он-то вам зачем?

— Хочу задать ему несколько вопросов.

— Что еще за вопросы?

— Это уж не ваше дело.

— Кто, собственно, вас интересует: отец или сын?

— Отец, — подумав, сказала я.

— Он отошел от дел. Встретиться с сыном проще простого, у него салон на Соборной площади.

— Тогда поехали.

Марк Сергеевич скроил недовольную физиономию, но на Соборную площадь поехал. Бог знает почему, я почувствовала неловкость и сказала:

— Не мешало бы нам поторопить эти самые события. Я думаю, если мы начнем проявлять активность, на нас просто обязаны обратить внимание.

Прохоров покосился на меня и кивнул:

— Логично. Но опасно. Вы успели забыть о наших друзьях на джипе?

— Но если сидеть сложа руки…

— Я уже понял, что вы очень деятельная особа. — В этот момент он как раз тормозил возле салона и сообщил:

— Не могу составить вам компанию. Мы с Глебовым конкуренты. И он меня не жалует.

«Неудивительно», — подумала я, но лишь кивнула и направилась к дубовым дверям.

Звякнул колокольчик, и я оказалась среди мебели в стиле ампир. Прямо по курсу находились резной буфет, два дивана с позолотой, обитых красным бархатом, на многочисленных стеллажах вокруг громоздилась посуда и там же светильники, в простенках между окон висели картины в тяжелых рамах. За конторкой девятнадцатого века стоял молодой мужчина и что-то записывал в пухлую тетрадь.