Закон триады
Шрифт:
– Сколько времени продолжался ваш полет? – спросил Чэнь, чтобы завести разговор.
– Больше суток.
– Ого! Долгое путешествие.
– Мне пришлось делать несколько пересадок. Из Сент-Луиса до Сан-Франциско, потом до Токио и наконец в Шанхай.
– Но ведь самолеты Восточно-Китайской авиалинии летают прямо из Сан-Франциско до Шанхая.
– Я знаю, но мне покупала билет мама. Она признает только американские авиакомпании и настояла на этом из соображений безопасности.
– Понимаю. Все… – Он оборвал себя. Все американское предпочтительно, хотел он сказать. – Разве вы работаете не в Вашингтоне?
– Там
– Сент-Луис – это город, где родился Элиот. А Вашингтонский университет был основан его дедом.
– Да, да! В университете даже есть Элиот-Холл. Вы меня поражаете, старший инспектор Чэнь.
– Дело в том, что мне приходилось переводить некоторые стихи Элиота, – сказал он, спокойно воспринимая ее изумление. – А вообще-то не все китайские полицейские такие, какими их изображают в американских боевиках: мы интересуемся не только боевыми искусствами и курицей «гунбао» [4] .
– Это всего лишь голливудские штампы. А я вот изучала китайский, старший инспектор Чэнь.
– Я просто пошутил. – Чэнь досадовал на себя, что так ревностно стал защищать китайскую полицию. Неужели на него так подействовали инструкции Ли? Он пожал плечами, снова случайно коснувшись девушки. – Скажу вам по секрету, что я и сам готовлю курицу «гунбао».
– С удовольствием попробовала бы.
Улыбнувшись, он сменил тему:
– Ну, какое у вас впечатление от Шанхая? Если не ошибаюсь, вы впервые сюда приехали?
– Да, но я наслышана о нем. Как будто сон превратился в явь! Эти улицы, здания, люди и даже уличное движение – все, все кажется мне поразительно знакомым. О, смотрите! – воскликнула она, когда машина двигалась по улице Сычуаньлу. – Это же «Большой мир»! У меня есть почтовая открытка с его изображением.
– Да, это очень известный центр развлечений. Там можно провести целый день – слушать разные местные оперы, не говоря уже о караоке, танцах, можно заниматься гимнастикой, поиграть в разные компьютерные игры. А рядом, на улице Юньнаньлу – улице гурманов, как ее называют, – продают самую разную китайскую еду. Целая улица закусочных и ресторанов.
– О, китайская кухня мне очень нравится!
Такси свернуло на набережную Вайтань. В игре неоновых огней цвет ее глаз показался ему не совсем голубым, он увидел в них зеленоватые искорки. Лазурь, подумал он. И дело тут не просто в оттенках цвета. Ему вспомнились старинные стихи: «Моря лазурь переходит в голубизну рощи тутовника». Здесь намек на изменчивость мира, который ведет к грустному заключению о невозвратимости мгновения.
Слева от них громоздились высокие здания из бетона, облицованные мраморными и гранитными плитами. Затем появилось легендарное здание Гонконгско-Шанхайского банка, по-прежнему охраняемое бронзовыми львами, ставшими свидетелями многочисленной смены его владельцев. Рядом с ним звучно отбивали время большие часы на здании таможни.
– Вон то здание с мраморным фасадом и с пирамидальной башенкой на углу улицы Нанкинлу – гостиница «Мир». Раньше она называлась «Китай»; ее владелец заработал миллионы на торговле наркотиками. После 1949 года городское правительство изменило ее название. Несмотря на солидный
Такси остановилось перед входом в гостиницу, и Чэнь не успел закончить свои объяснения, но не огорчился. У него создалось впечатление, что американка слушает его больше из вежливости. К ним вышел носильщик в красной форме и придержал дверь для американки. Служащий, очевидно, принял Чэня за ее переводчика и все внимание сосредоточил на ней. Чэнь заметил это с горькой усмешкой, помогая грузить ее багаж на гостиничную тележку.
В вестибюль доносились звуки джаза. Маленький оркестр, состоявший из пожилых музыкантов, играл у бара, расположенного в дальнем конце холла, навевая старыми мелодиями ностальгию о прошлом. Этот оркестр был очень популярным и упоминался в газетах как одна из достопримечательностей набережной Вайтань.
Рон спросила, где ресторан. Носильщик указал на стеклянные двери дальше по коридору и пояснил, что ресторан открыт до трех часов ночи, а находящийся в нем бар закрывается еще позднее.
– Мы можем сейчас поесть, – сказал Чэнь.
– Нет, спасибо. Я ела в самолете. Сегодня у меня вряд ли получится заснуть раньше трех. Нужно еще привыкнуть к разнице во времени.
Они поднялись на лифте на седьмой этаж. У нее был номер 708. Как только она вставила в щель пластиковую карточку, потоки света залили просторное помещение, обставленное мебелью из черного дерева, инкрустированного слоновой костью. Номер был убран в стиле ар-деко; ощущение старины дополняли плакаты с портретами актеров и актрис двадцатых годов. Единственными признаками современности были цветной телевизор, маленький холодильник рядом с туалетным столиком и кофеварка на угловом столике.
– Уже девять, – сказал Чэнь, взглянув на свои часы. – Вы, должно быть, устали после такого долгого путешествия, инспектор Рон.
– Нет, ничуть, но с удовольствием освежилась бы под душем.
– В таком случае я пока покурю в коридоре и вернусь минут через двадцать.
– Да нет, вам не обязательно уходить. Подождите меня здесь, я быстро. – Она указала на диван. Направляясь с сумкой в ванную, она протянула ему журнал. – Хотите посмотреть? Это я читала в самолете.
Это был экземпляр «Энтертейнмент уикли» с несколькими американскими звездами на обложке, но Чэнь оставил его на диване, а сам осмотрел комнату, проверяя, не поставлены ли в ней жучки. Потом он подошел к окну. Когда-то он с одноклассниками гулял по набережной, с восхищением поглядывая на устремленное ввысь помпезное здание гостиницы «Мир». Посмотреть из его окна вниз, на улицу, было его самой большой мечтой.
Но сейчас вид парка Хуанпу с высоты заставил его с досадой вспомнить, что он так ничего и не предпринял по делу об убийстве. Дальше на север по мосту один за другим бежали автобусы и троллейбусы. Яркие неоновые вывески мигали на близлежащих барах и ресторанах. Некоторые из них не закрывались всю ночь. Так что вряд ли можно допустить, чтобы преступники забрались в парк незамеченными, как он и предполагал с самого начала.
Он повернулся приготовить чашку кофе. Ему предстоял нелегкий разговор с американкой, но сначала он решил позвонить в управление. Цянь был еще на работе, добросовестно дежуря у телефона. Возможно, он недооценивал юношу.