Закон вне закона
Шрифт:
– Ты кому заливаешь, падаль?
– Гоша, мамой клянусь, все так было!
– "Ну иди с богом".
Тарасика похоронили (в Заречье свое кладбище было, престижное, для преждевременных) без особого шика, без клятв над гробом, без салюта над могилой.
А душок недоверия пошел. Особенно когда еще одного Гоша убрал - тот вообще оборзел. При всех стал божиться, что Сергеев его пригласил, чтобы помочь стол в кабинете передвинуть. Поближе к окну.
Пельмень на вид нерушимый был. А раскололся враз. Даже не раскололся - расплылся, вонючей лужей.
Проживали они все здесь, в Слободе, поближе, так сказать, к месту основной деятельности.
Взяли их враз, жестко, бока от души намяли, в отделение доставили.
Волгин предварительный допрос с них снял, с показаниями Пельменя сопоставил - картина получилась ясная.
– Вот ты, ты и ты - завтра в суд, вам вышка светит. Остальные - в Зону, под командой бригадира Пельменя (Пельмень в давнее время плотником по селам шабашил). Будете быстро и хорошо строить больницу.
– А потом?
– А потом на Завод пойдете. Там же. Ковать орала. На весь срок. Скорее всего, пожизненный.
Наконец очередь до Прохора дошла. Он в эти дни формировал общественное мнение. Принес мне газеты, листовки, текстовки для радио.
– Завтра, в бывшем Доме культуры, - обрадовал, - ваша встреча с активом. Вы должны изложить свою позицию и привлечь на свою сторону представителей общественности. Подготовить вам тезисы?
– Не надо. "Ура!" и "Долой!" я и сам умею.
– Алексей Дмитриевич, Волгин говорит. Труп на нашей территории. Нехороший.
– Где именно?
– В лесопарке. Группа уже выехала. Вы поедете?
– Да, заезжайте за мной.
Когда мы, оставив машину на аллее, добрались до места, работа уже шла вовсю.
Светило солнце. Чирикали на ветках воробьи. Где-то неподалеку слышались радостные детские визги.
Эксперт делал снимки. Следователь писал протокол осмотра места происшествия. Преступления, стало быть. Поодаль стоял, нагнувшись, мужчина с собакой. Его рвало. Собака нервно дрожала, щетинила на загривке шерсть.
В неглубокой ямке, среди сломанных, еще свежих веток, лежал обнаженный окровавленный труп молодой женщины. Без головы. Со вспоротым животом.
Подошел оперативник, указал на мужчину с собакой:
– Вот он обнаружил труп.
Я направился к нему. Собака зарычала, натянула поводок. Мужчина вытер платком губы, обмотал поводок вокруг ствола березки.
– Просвирин моя фамилия. Вон там живу. Собака забеспокоилась, стала скулить, рваться. Я ее отпустил, она сразу в сторону. Там куча ветвей, давай облаивать. Я подошел, любопытно ведь. Ничего такого не думал. Вот так вот ветки в охапку взял, чтобы в сторону отложить, - ничего из-за них не вижу - бросил, и меня прямо по глазам ударило.
– Он тяжело задышал. Извините... Пацана какого-то вдалеке разглядел, за милицией его послал. А сам здесь...
– Когда гуляли, никого рядом не видели?
– Нет, тут место глухое - потому сюда и хожу с Рексом. Утром мы здесь были - ничего такого...
Оперативник принес мне
– Рядом с трупом обнаружили.
– Так и была закрыта?
– Конечно. Ремешок только порван.
Это я вижу.
В сумке - документы: паспорт на имя Веселовской Анны Игнатьевны, водительское удостоверение, техпаспорт. Фотография молодого человека в морской форме, на обороте надпись: "Анютке от Васютки. Не забывай того, кто в море". Косметичка. Любовный роман в яркой обложке. Кошелек - с приличной суммой. Ключи, видимо, от квартиры.
А вот ключей от машины не было.
Оперативники, концентрическими кругами расходясь от места преступления, сделали еще одну находку - мужскую расческу.
– Что у вас?
– спросил я медэксперта, тянувшего с рук резиновые перчатки.
– Предварительно: смерть потерпевшей наступила около двенадцати дня. Изнасилована. Вероятно, при жизни.
– Помолчал.
– А возможно, еще и после смерти. Вырезана печень. Отчленена голова.
– Ваше мнение?
– Похоже на ритуальное убийство. Он ведь голову ей живой резал. Сначала - по горлу, а потом дорезал.
– Подумал.
– Но возможно - и маньяк. Убивал здесь - яма крови полна, еще не вся впиталась.
– Подобные случаи зарегистрированы?
– Мне, во всяком случае, об этом не известно.
Приехал проводник с собакой. Привязанный к дереву Рекс опять ощетинился и зарычал - замечание сделал за опоздание. Мангал презрительно не обратил на него ни малейшего внимания - молчи, бездельник, я на работе, - деловито обнюхал расческу и сразу же взял след. Проводник на конце длинного поводка замелькал пятками меж деревьев. Даже фуражку обронил.
Догнали мы эту парочку только на границе парка. Мангал крутился на месте, обиженно скулил. Оперативник отдал кинологу фуражку.
Здесь проходила асфальтированная дорожка. Следов протектора на ней не было. Но были два пятна на асфальте.
Эксперт наклонился над ними.
– Масло, - уверенно сказал он.
– Моторное и трансмиссионное.
Вместе со следователем они нанесли на схему расположение пятен, соскребли их в пакетики.
Вернулись к трупу.
Рекс затявкал. Мангал демонстративно поднял лапу. Вообще, своим поведением они были очень похожи на людей. Один кобель - на гражданина, возмущающегося нерасторопностью милиции. Другой - на спокойного работягу-мента.
– Что думаешь, начальник?
– спросил я Волгина на обратном пути.
– На ограбление не похоже. Даже деньги не взял.
– Но уехал на ее машине.
– Думаю, он на ней и приехал. Вместе с жертвой.
– Не исключено. Что-нибудь похожее было?
– Не припомню.
– И он вдруг сощурил глаза, напрягся в раздумье. Хотя...
– Вот именно. Ключи от служебного сейфа Семеныча не нашли?
– Нет. И дубликатов нет.
– Вскрывай силой. Теперь так. Отработать: личность и связи потерпевшей - раз, городских психов - два, религиозные секты - три. Участковых - по дворам. Пусть машину ищут. Не так их много в городе. Чтоб до завтра убийцу взял.