Закон волка
Шрифт:
Краем глаза я увидел три светлых пятна, уже безмолвно летящих мне наперерез. Пытаясь хоть как-то оттянуть схватку, я побежал к шоссе, словно там стояла команда пожарников с брандспойтами наготове. Псы, захлебываясь от усердия, нестройно загавкали, посылая мне вдогон свои собачьи проклятия. В который раз я убеждался в том, что настало время, когда оружие надо держать при себе постоянно, круглосуточно, как самую необходимую вещь: как корзину — грибнику, удочку — рыбаку и нашатырь — врачу.
Я выбежал на шоссе, и тотчас тяжелый удар в спину повалил меня на асфальт. Псы различались между собой по скоростным качествам, что в некоторой степени продлило мое сопротивление. Лидер — огромное чудовище в пышной светлой шубе — принялся рвать на мне куртку,
Вожак издал какой-то сдавленный звук, словно подавился водкой, упал на широко расставленные лапы и, мотая большой треугольной головой, стал прицеливаться на мою левую ногу. «Один уже отпрыгался», — подумал я, правда, без особого облегчения, потому что обе мои ноги по-прежнему оставались в зубах зверей. Наконец вожак схватил меня чуть ниже колена и поджал лапы, притягивая меня к земле всем своим весом. Едва я, воя дурным голосом от боли, наклонился, чтобы вогнать палец в черный глаз вожака, как один из псов освободил ногу, вскинул башку и вцепился мне в локоть.
Я проигрывал. Силы быстро покидали меня, и я уже не мог оторвать пса, вцепившегося мне в руку, от земли. Третий, самый мелкий волкодав держал меня за штанину и, пятясь назад, пытался стащить с шоссе. Уподобляясь своим врагам, я рычал, оскалив зубы, и, если бы смог достать, непременно вонзил бы их в мягкую шерсть, чтобы потом перегрызть кожу и достать до артерии.
Меня шатало из стороны в сторону. Я изо всех сил старался оставаться посредине шоссе, будто на обочине или лугу терял последние шансы на спасение. Пока еще свободная и здоровая левая рука маятником ходила по собачьим спинам и головам, но одуревшие от вкуса крови и предчувствия близкой победы псы не обращали на это внимания.
Мой крик становился все громче, и вдруг он превратился в дикий хохот. Я смеялся со слезами, смеялся от боли и обиды на абсурдность ситуации. Три пса глубокой ночью на пустынной дороге учинили расправу над человеком, которому по своему предназначению должны были служить верой и правдой.
Не в силах больше сопротивляться и терпеть боль, я упал на колени, стараясь подмять под себя вожака, но он успел выскочить и, приближая финал, прыгнул на меня, распарывая клыком кожу на затылке.
Неожиданно в глаза ударил яркий свет; мне показалось, что от моего крика и собачьего рыка на нас свалилась луна. Через мгновение я различил звук мотора и, ослепленный, догадался, что ползаю вместе с прицепленными ко мне псами у колес какого-то автомобиля. Хлопнули один за другим два выстрела, и я сразу почувствовал облегчение — острая боль в ногах и руке стремительно угасала. Мои мохнатые
Я ждал третьего выстрела. Не знаю почему, но я решил, что третья пуля предназначалась мне.
— Ты жив, Кирилл?! — закричал кто-то над самым ухом. — Кто на тебя натравил собак? Где они?
Наконец я различил в свете фар знакомый профиль Володи Кныша. Лейтенант пытался поднять меня на ноги. Я мог встать и без его помощи, но не сразу сообразил, зачем он просунул руки мне под мышки и дергает вверх, причиняя боль.
К притихшему вожаку подошел незнакомый мне милиционер в бронежилете и с автоматом, склонился над трупом, толкнул ногой.
— Бывают же такие чудовища, — сказал он. — Медведя шутя завалят. Но что интересно — все с ошейниками.
— Не знаю, как насчет медведей, — ответил я, рассматривая рану на локте, — но если бы вы опоздали минут на десять…
Кныш положил мне руку на спину, подвел ближе к фарам.
— Подкидываешь ты нам вводные, — проворчал он. — Где они?
— Кто? — не сразу понял я. Кныш засопел и подбоченился.
— Ты давал мне телеграмму?
— Давал, Володя, давал.
— Лезь в машину, по дороге обо всем расскажешь. До Барсучьей поляны еще километра три?
— Мы не туда поедем.
Я прихрамывал, но, слава Богу, кости были Целы и кровь уже не хлестала из ран. Кныш достал из-под сиденья аптечку, в которой, к его наигранному удивлению, не было ничего, кроме перекиси водорода.
— Ну ты ведь пока умирать не собираешься. — спросил он, не зная, что делать с перекисью.
— Не собираюсь, — ответил я. А что мне оставалось еще ответить?
«Уазик» объехал труп волкодава и помчался вверх по серпантину. Водитель-сержант выключил фары — уже светало.
— Как ты вышел на Эльвиру? — спросил Кныш, когда я вкратце рассказал ему о своих злоключениях.
Пришлось рассказывать о Лепетихе, его неудачном выстреле у останков памятника морскому десанту, о том, как я нашел его труп в подъезде алуштинского дома, и о телефоне с оп ределителем номера.
Милиционер в бронежилете был подозрительно молчалив. Я видел его впервые — возможно, он был из алуштинского отделения. Он не задавал вопросов и, казалось, вообще не peaгировал на мою информацию. Так бывает, когда человек в отношении тебя уже сделал окончательные выводы и выводы эти не в твою пользу. Кныш же покачивал головой, кашлял, кряхтел и вполголоса ругался.
— Занимаешься не своим делом, — бормотал он. — Я же предупреждал тебя… Как пацан, в самом деле…
И все время многозначительно поглядывал на меня. Кажется, мне не стоило вдаваться в такие подробности при постороннем человеке. Но зачем он тогда спрашивал при постороннем человеке?
— А где твой друг? — снова спросил Кныш.
На этот вопрос мне было труднее всего ответить. После того, как мы встретились с Лешей под лестницей, у обитых жестью дверей, я не вспоминал его ни разу, я уходил от мыслей о нем, как от крайне неприятной, но все-таки неизбежной работы.
— Друг? — переспросил я. — А друг остался там.
— Ты бежал один? — удивился Кныш.
— Это было самым разумным решением, — начал я нести какую-то пургу. — Нас заперли в разных комнатах.
«Моих мозгов на Лешу не хватает, — подумал я. — Не могу, не хочу давать какое-либо объяснение тому, что я видел. Кныш — мент, ему за это деньги платят. Пусть сам разбирается с Лешей, выясняет, как долго тот знаком с Эльвирой и что его с ней может связывать». Мы свернули на лесную дорогу.
— Я знаю эти места, — сказал незнакомый милиционер в бронежилете. — Мы едем на дачу, которую года два назад купила фирма, занимающаяся производством компьютерных программ. А офис у них на Барсучьей поляне.