Закон жизни

Уильямс Кэтти

– Серию вечеринок? С коктейлями? – Он включил свет – и уставился на совершенно неразумный набор одежды.

– Платья? Следующие несколько дней я собиралась отдохнуть, полежать. А это… – она подняла алое платье, которое годами не видело дневного света, тебя привлекло как костюм для отдыха?

– Очень веселый цвет, – покраснев, объяснил он. – Я подумал, что он поднимет тебе настроение.

– Хорошо. А какие причины скрываются за этими двумя маленькими черными платьями?

– Эти, должно быть, попали по ошибке. – Он прокашлялся, не сводя глаз с кучи вещей,

лежавших на кровати. Потом взял одно из платьиц и поднял к свету, держа за бретельку, похожую на шнурок от туфель. – Очень привлекательная вещица, – констатировал он, разглядывая платье с разных сторон. – Меня не перестает удивлять, как женщины умудряются втиснуть свое тело в столь маленький кусочек ткани. – Он положил платье на кровать и скрестил руки.

– Может быть, ты и прав, но… – она посмотрела на него со вздохом отчаяния, – это совершенно бесполезные вещи. Мне придется поехать самой и взять необходимое. – Она собралась спустить ноги на пол.

– Ни за что на свете! Только скажи мне, что привезти, и я все сделаю.

– Но я хотела принять душ, – несколько плаксиво протянула Джессика.

– Прекрасно. Посиди здесь. Я через секунду вернусь.

Он исчез и вернулся буквально минуту спустя, неся рубашку с короткими рукавами.

– Вот. Можешь надеть эту.

– Но это твоя.

– О! Да. – Он смотрел на рубашку так, будто видел ее первый раз. – Но она не кусается. Ее только что стирали. Принимай душ. А я приду через полчаса и принесу тебе что-нибудь поесть. – И прежде чем Джессика успела возразить, он вышел. А она отправилась в ванну принимать душ.

Настроение у нее чуть исправилось.

Она медленно вытерлась, причесала щеткой волосы и оставила их распущенными на спине. Потом надела рубашку, которая доставала до середины ляжек и закрывала все царапины.

На этот раз она не позволит эмоциям поломать добрые намерения. Внешне она будет сохранять спокойствие и «наденет» улыбку. И постепенно в его присутствии улыбка станет постоянным ее выражением. Она смотрела на себя в зеркале и практиковалась в улыбке.

К тому времени, когда он вернулся, она уже лежала в постели, укрывшись одеялом.

– Ты выглядишь лучше. – Он взглянул на нее и тут же отвернулся. Поешь.

– Тебе вовсе не обязательно было этим заниматься, – вежливо сказала она, когда он поставил ей на колени поднос. Потом Бруно с мистическим видом занял свою позицию на стуле возле кровати.

– Ты абсолютно права. Надо было позволить тебе сделать это самой.

– Да, я делаю это всю жизнь, – рассеянно пробормотала она, отправляя в рот кусок яичницы и тост. Волосы сползли на плечо, и она откинула их назад.

– Очень утомительно, – равнодушно заметил он. Джессика моментально перестала есть и взглянула на него.

– Что утомительно?

– Всю жизнь заботиться о пропитании. Джессика покраснела. Нормальный разговор, успокоила она себя. Напряженность снова загонит ее в клетку. И она опять будет воспринимать каждое его слово как угрозу.

И первый шаг на пути к задуманному – научиться справляться со своим новым положением и отвечать

на его вопросы изящно и без смущения.

– О, в последнее время это становится привычным, – беззаботно бросила она. – Как вкусно. Я всегда восхищалась мужчинами, которые умеют готовить.

– Лично я не назвал бы два поджаренных яйца олицетворением высокой кухни.

– Начинается с малого. – Джессика доела все до малейшей крошки и с сожалением сложила на тарелке нож и вилку. Потом с чашкой чая в руках она откинулась на подушки и молча наблюдала, как он убрал поднос на стол.

– Знаешь, тебе не обязательно сидеть здесь, – проговорила она, заметив, что он не собирается уходить. – Даю слово, что не убегу из комнаты и не стану в смятении прыгать через препятствия. У тебя, наверное, есть дела.

– Ты поэтому убежала? – мягко спросил он. – Мои ласки смутили тебя?

Внезапная интимность вопроса пробила брешь в ее решении всеми силами поддерживать улыбающийся фасад. Улыбка понемногу начала гаснуть.

– Я имею в виду, – продолжала она, не обращая внимания на его вопрос, – какую-нибудь работу. К примеру, отправить факс или еще что-нибудь…

– Нет ничего, что не могло бы подождать. – Он не сводил с нее глаз. Ты не ответила на мой вопрос.

– Нечего отвечать. – Сердце опять пустилось в бега с удвоенной скоростью.

– Что, если я скажу, что больше никогда не трону тебя пальцем?

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Мы могли бы просто жить под одной крышей.

– Это довело бы меня до сумасшествия! – вырвалось у Джессики. Слезы брызнули из глаз. Разве она сумеет сохранять оборону, если он играет не по ее правилам?

– Я понял твое послание. – Он резко встал, глядя на нее. Руки в карманах.

– Ты не понимаешь! – Умоляющий взгляд встретился с голубыми льдинками.

– По-моему, понимаю. Забудь о моем вопросе. Ты права. У меня есть работа. Оставляю тебя, отдыхай. Вечером я позвоню матери, не сможет ли она приехать и помочь нам.

– Твоя мать?!

– Доброй ночи, Джессика. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Я буду внизу в кабинете.

– Подожди, Бруно. Почему бы нам не поговорить? – Джессика почувствовала себя словно перед пропастью. Она уже была готова признаться ему во всем и ждать последствий.

– Говорить не о чем, – мягко возразил он. – Не стоит вступать на путь, где желаемое достигается силой. Мы два человека, которые случайно встретились на дороге. С тобой произошла беда. Значит, в этом пункте надо менять направление.

Он ушел. Джессика съежилась в постели. Все кончено. Из-за ребенка он сделал последнее усилие помириться с ней. А она не нашла правильных слов. Да и есть ли они?

Прошлое и настоящее переплелось в голове. Она выключила свет и с сухими глазами ждала, когда потемнеет небо. В доме ни единого звука. Джессика бы не удивилась, узнав, что он уехал. Уехал, чтобы найти настоящую женщину вместо нее, подавленной и заторможенной. Ведь она даже не смогла выразить того, что у нее на уме. А раньше не считала нужным говорить полную правду.