Закон Жизни
Шрифт:
Справившись с бурей внутри, попробовал объясниться:
— Попробую договориться. Отдам меч.
— Меч? Отдашь? И думаешь, тебя после этого отсюда выпустят?
— Нет, но…
Договорить нам не дали, калитка опять скрипнула, и из неё показались, на этот раз, двое — уже знакомый нам усач и с ним хмурый центурион, весь седой, как лунь. Последний окинул нас подозрительным взглядом, явно о чём-то раздумывая. И, наконец, молвил:
— Их светлость Аниус Сервий заняты-с. Когда освободятся, примут вас.
— Мы не можем ждать.
— Ваше
— Сходим лучше к Гергу Ли. Тот, небось, как услышит, что ему принесли — сразу распорядится впустить, — Малыш подмигнул.
Я медленно оглянулся, смерил взглядом часового и центуриона, и отвернулся, обозначая желание уйти.
— И правда. Что мы тут тратим время?..
— Стойте. У вас… Правда есть то, о чём мне рассказал Ули?
Вместо ответа я просто молча отвернул в сторону край тряпки с меча, так, чтобы стало видно камень.
— Ладно. Давайте сюда-с. Я отнесу ваш меч их светлости, и они наверняка согласятся с вами поговорить.
— Ты в себе, центурион? Это целое состояние. Я не выпущу его из рук ни на миг, пока не увижу денег за него.
— Денег? Хм…
— Ну а что, я просто так принёс его сюда, думаешь?
— Ладно. Ты — проходи…
— Без своего телохранителя я не сделаю ни шага.
— Телохранителя? Гм…
— Ну а как ты думаешь, центурион? Я буду таскать штуковину баснословной стоимости без всякой охраны?.. Давай, впускай уже нас. Ваш главный наверняка будет очень доволен, если заполучит себе то, что мы принесли. Могу сказать, что это ты поспособствовал, мне не сложно.
Центурион, наконец, решился.
— Ладно. Проходите-с. Попробую договориться с их светлостью…
Правда, всё чуть не испортил Рекс, задравший лапу на полосатую будку и начавший поливать её могучей струёй, что возмутила вновь устроившегося в ней усача.
— Эй, это ваша псина? А ну прекратите это безобразие!
Повинуясь моей команде, пёс нехотя прервал занятие и подошёл. Центурион недовольно скривился, но всё же сказал:
— Идите за мной!
— Пса я беру с собой, во двор…
— Да бери уже, демоны с тобой!
Оставив Ули в будке снаружи, мы миновали наконец калитку, шмыгнув в мощёный брусчаткой двор. Там обнаружились ещё двое легионеров, которых мы не увидели снаружи. Они играли в карты и на нас внимания будто бы и не обратили. Губы Малыша растянулись в кровожадной ухмылке…
Пройдя к особняку, мы зашли внутрь и поднялись по лестнице. Остановились у шикарной высокой двери, возле которой скучал ещё один легионер. Наш провожатый постучался.
— Он с девкой, — часовой посмотрел с некоторым недоумением, мол, что вы — не понимаете очевидного?
— Да знаю. Тут дело такое, — взгляд, брошенный на нас центурионом, был полон сомнений, — не терпящее отлагательств.
Решившись наконец, он от потянул дверь на себя и прошёл внутрь. Мы с Малышом переглянулись. Полурослик выглядел расслабленным и прикрыл глаза — мол, пока ждём.
Спустя
— Их светлость не изволят сейчас принимать никого. Заняты-с. И очень ругались, — весь вид центуриона говорил о том, что, мол, это мы во всём виноваты — и отплатим сполна, возможно, даже прямо сейчас.
В это мгновение из-за двери раздался истошный вопль. Знакомый голос, сомнений в том, кому он принадлежит, у меня никаких не было. События понеслись вскачь — время сомнений осталось где-то позади, на всё быстрее удаляющемся перроне прошлого, как и последний шанс на «мирное» решение и выход из ситуации с наименьшими потерями.
Я успел увидеть, как часовой скривился — видимо, ему самому происходящее было не в радость. Поздно, мой меч, прямо так, обёрнутый в тряпку, встретился с его незащищённой доспехом шеей. Мертвенная бледность мгновенно растеклась вокруг шеи, и на пол упали уже промороженные насквозь ледышки. Голова, отколовшаяся от удара, покатилась в сторону.
Рядом лёг пускающий кровавые пузыри из перерезанной шеи центурион. В отличие от меня, Малыш справился со своей работой гораздо тише, и его направленный на меня взгляд был полон укора. Но я это проигнорировал. Рванув дверную ручку и стряхнув, наконец, с меча тряпку, я прыгнул внутрь.
Какая-то комната, похожая на кабинет, была пуста. Но за нею виднелась ещё одна дверь, и я метнулся к ней. Распахнул пинком, ворвался внутрь, и увидел Валерию. Девушка, полностью обнажённая, барахталась на шикарной двухспальной кровати с балдахином, а на неё сверху наваливался какой-то тип, молодой, с холёным и даже, пожалуй, красивым лицом.
Повернувшись на шум, он мгновенно сориентировался: вскочил на ноги и, метнувшись к стене, сорвал висящую на ней шпагу. Реакции и сообразительности этому типу точно было не занимать. Не размениваясь на разговоры и тому подобное, он метнулся мне навстречу. Мелькнул блестящий росчерк, что-то звякнуло. Только уже занося меч для удара, я сообразил — это метательный нож Малыша, который Аниус отбил, даже не напрягаясь.
От моего выпада негодяй тоже легко ушёл, извернулся и опасно ткнул меня шпагой в бок. Так, что ещё чуть, и стал бы я трупом. Но я увернулся. И заметил, что вокруг тела врага, всё ещё полностью голого, появилось зеленоватое свечение, и он начал двигаться значительно быстрее, оставляя в воздухе что-то вроде размытого следа.
Следующую атаку я пережил только чудом, отскочив назад и врезавшись спиной и порушив что-то. Не успел я порадоваться этому, как увидел, что шпага вновь летит навстречу. Стало вдруг отчётливо ясно: не успею. Всё, конец, ничего уже не сделать, это просто не в человеческих силах. Остаётся просто принять, смириться…