Законник
Шрифт:
– Каков ни муж, а все оградка, – прибаутки выскакивали из Стремянного, будто пули из автомата Калашникова, – кучно и по месту.
– Потом она как врач должна понимать, – в моем возрасте вредно отказываться от старых привычек.
В вестибюле возникло оживление. Выскочившие уборщицы принялись энергично орудовать влажными швабрами, освежая паркет. Пробежал всполошный Видный.
– Опять что-то затевается, – забеспокоился Гулевский.
Стремянный поспешно залез в карман рубахи под джемпером.
– Вот еще что. На днях у нас Совет ветеранов состоялся.
Он
– Старые сослуживцы поручили вручить. Это не всем такая честь. Каждая кандидатура обсуждалась до драки. У нас насчет того, кто достоин, строго. Собственно, с этим и шел…
Гулевский с надлежащим благолепием принял дар, раздвинул пятерню для благодарственного рукопожатия, но пожать руку не успел, – на них стремительно надвинулся раскрасневшийся Резун, успевший переодеться в парадный генеральский мундир.
– Настает пора истинных наград. – Он вскользь оценил значок на ладони Гулевского. – Замглавы администрации президента подъезжает. Решили-таки вручить не откладывая. Вот где честь-то. Пойдем, Илья Викторович, встречать.
Резун энергично ухватил Гулевского под локоть и повлек к центральному входу, возле которого Видный выстроил для инструктажа дежурный наряд. Гулевский со страдающим выражением на лице обернулся к товарищу.
Стремянный понимающе кивнул и двинулся к гардеробу, – еще со времен службы оказаться без нужды вблизи руководства считал скверной приметой.
Слух о приезде высокого лица уже просочился. Гостей из столовой переместили в Малый актовый зал, на вручение.
Видный, накинув шинель, выскочил встречать на улицу.
У входа началось шебуршение. Вбежал, оглядываясь назад и дыша паром, Видный. Перед «рамкой» шагнул в сторону и вытянулся.
Следом появилась рослая фигура заместителя министра внутренних дел. Движением кисти отодвинув Видного, он занял его место у рамки, и – будто сделался ниже ростом.
Возникший из пара худенький, раскрасневшийся человек, на ходу протирая запотевшие очки, стремительно, головой вперед, проскочил «рамку» и наверняка воткнулся бы в Резуна, если бы тот сноровисто не отступил в сторону.
Стекла очков очистились, заместитель главы Администрации Президента Юрий Михайлович Судин проморгался, закрутил головой. Резун неверными движениями одернул мундир, вытянулся, готовясь отдать рапорт. Но Судин нашел того, кого искал, – Гулевского.
– Здравствуйте, здравствуйте, дорогой юбиляр, – он по-свойски обхватил его за плечи. С начальственной добросердечностью всмотрелся. – Больше десяти лет не виделись. Зато теперь – рад случаю… А, пожалуй, ты постарел.
– Все мы не молодеем, – Гулевский аккуратно высвободился из покровительственных объятий, в свою очередь, до неприличия пристально оглядел низкорослого зама главы Администрации.
Судин необидчиво рассмеялся.
– Это я к тому, что сыны наши на глазах мужают, – пояснил он. – Как там у классика? Нам время тлеть, а им цвести.
Впрочем, вид у заместителя главы Администрации был совершенно цветущий. Щеки алели подмороженными яблочками.
– За
– Юристишка, должно быть, так себе, – буркнул Гулевский.
– Вот тебе раз! – удивился Судин. – Хороший юрист, могу заверить! Куда толковей моего оболтуса оказался. В компании ценят. На днях на начальника юротдела выдвинули. Я, как понимаешь, одобрил. Да! Когда-то ты за ними приглядывал. Ныне пришла моя пора. – Судин добавил в интонацию интиминки.
Познакомились они в начале девяностых на родительском собрании. Гулевские снимали квартиру рядом с колледжем, и Котька то и дело притаскивал к себе приятелей, – обедали, готовили уроки, осваивали компьютерные игры. Чаще других бывал рыжий, шумный пацан – Кешка Судин.
На собрании Кешка подтащил за руку субтильного мужчину – своего отца.
– Спасибо, что за сыном приглядываете, – стесняясь, поблагодарил тот. – Я-то все на работе.
Но, конечно, не об этой услуге припомнил замглавы Администрации, когда, вручая орден «За заслуги перед Отечеством четвертой степени», вновь шепнул так, чтоб не расслышали другие: «Долг платежом красен».
Истинное их знакомство состоялось в конце девяностых.
Как-то к профессору Гулевскому ворвался докторант Резун и с возмущенным видом впечатал перед ним автореферат кандидатской диссертации по административному праву, обнаруженный им в Ленинской библиотеке.
– Смотрите, что суки делают! – он раскрыл испещренную красным карандашом страницу. – Слово в слово!
Гулевский перелистал текст.
За месяц до того он передал в ведомственный сборник статью «О разграничении общественной опасности как уголовно-правовой и процессуальной категории».
В автореферате, что притащил Резун, дословно воспроизводился текст статьи.
– Ведь у них, гадов, какой расчет! – продолжал кипеть Резун. – Защита этой лажи, – он прихлопнул автореферат, – в Академии правосудия через две недели. А статья, дай бог, через пару месяцев появится. Да еще в каком-то затрапезном сборнике. Кто о ней вспомнит?.. Хоть бы своими словами потрудились переписать! Так нет, им даже это заподло!
– Им? – Гулевский открыл титульный лист. Соискатель – Ю.М. Судин.
Он озадаченно потеребил переносицу.
– Госдумовец, фракция «Демократическая Россия», – пыхтя над плечом шефа, пояснил Резун. – Порасплодились ученые на нашу голову!
В самом деле, в девяностых пришедшая во власть новая элита торопилась самоутвердиться. Возникло множество самопальных Академий и, соответственно, – академиков. Впрочем, цену липовым званиям поняли быстро. Возрос спрос на истинные ученые степени. А где спрос, там и предложение. Появился новый бизнес – «написание диссертаций». Ученые, еще недавно брезгливо морщившиеся при слове «плагиат», за мзду принялись стряпать кандидатские и докторские диссертации для «новых русских».