Законы прикладной эвтаназии
Шрифт:
– Ты плохо знаешь Марка.
– Это да. Если начать на днях, то к декабрю можно построить вполне работающий образец машины.
– Тогда идём к Марку прямо сейчас.
Майя встаёт.
– Сейчас?
– Именно. Пока он не остыл после твоих проделок. У него отрицательная энергия мгновенно превращается в положительную.
– Отрицательной энергии не бывает, – улыбается Гречкин.
– Короче, пошли.
Она встаёт и идёт в певзнеровский угол. Они обходят массивную установку, минуют стенку, у которой сидела Майя и слушала, как распекали
– Марк! – начинает Майя.
– Да?
– Гречкин, ну-ка покажи! – командует Майя.
Певзнер морщит лоб.
– Можно? – спрашивает Гречкин.
– Можно.
Гречкин выводит на мониторе Певзнера тот же чертёж, который минуту назад демонстрировал Майе. Певзнер внимательно его рассматривает, затем разбирает и изучает «торотылку».
– И ты молчал? – говорит он.
Вася пожимает плечами.
– Запомни, Гречкин. Твоё молчание ещё хуже твоей несобранности.
Певзнер разбирает чертёж, рассматривает отдельные детали, прослеживает новые контуры.
– Мне приходила в голову эта идея, но сначала я всё-таки планировал испытать машину с традиционным контуром, – подытоживает он.
Гречкин качает головой.
– Традиционный контур – пустая трата времени. Машина будет работать, но, скорее всего, в замкнутом кольце времени – от создания контура до момента отправки объекта в прошлое.
– Ты считаешь это неудачей? – усмехается Певзнер.
– Я думаю, что нужно выжать максимум.
Певзнер кивает.
– Пока нам не урезали финансирование, – тихо говорит он.
Майя молчит, но видит, что между Марком и Гречкиным протянулась невидимая струна взаимопонимания. Всё, теперь можно их оставить, они заняты свой игрой.
2
Анатолий Филиппович Варшавский лежит на животе, а стройная черноволосая девушка делает ему массаж. На ней нечто вроде трико, плотно облегающего соблазнительные формы. Глаза Варшавского закрыты. Его покой нарушает звонок.
– Варшавский.
– Добрый день, господин Варшавский.
Заискивающий голос Эйткена.
– Добрый день, господин Эйткен.
– Господин Варшавский, я хотел бы пожелать вам удачи от своего имени и от имени господина президента Якобсена.
– Спасибо. И передайте господину Якобсену мои благодарности.
– Обязательно, господин Варшавский.
Эйткен не может позвонить просто так. У него всегда что-то на уме.
– Но есть ещё один момент. Нам нужно встретиться.
Варшавский просматривает своё расписание прямо в голове.
– Когда?
– Желательно завтра. Скажем, в одиннадцать. У вас.
В одиннадцать назначена одна встреча, но ради Эйткена её придётся отменить.
– Хорошо. Я буду у себя.
– Будьте готовы к тому, что мы потратим на беседу около двух часов.
– Хорошо, господин Эйткен.
Варшавского раздражает секретарь Президента. Пресмыкаться перед кем-то? Он давно отвык от подобного унижения. Но ради претворения своих планов в жизнь придётся это стерпеть.
– До встречи, господин Варшавский.
И всё, обрыв связи. Ответного прощания Эйткен решил не дожидаться.
– Ублюдок, – тихо говорит Варшавский.
Девушка продолжает массировать ему спину.
Но спокойствие и уверенность покидают Анатолия Филипповича. Всё идёт по плану, а звонок Эйткена в этот план никак не вписывается.
Якобсен чего-то от него, Варшавского, хочет. Чего именно, ещё предстоит догадаться. Но хорошего от встречи с Эйткеном ждать не приходится.
В это время чип сообщает о новом звонке. Звонит Певзнер.
Если Марк решил потревожить его по прямой связи, а не через секретаря, значит, дело серьёзное.
– Да, Марк.
– Здравствуйте, Анатолий Филиппович. У вас есть несколько минут?
– Вполне.
– У нас есть определённые новости, которые требуют вашего визита. И – буду честен – увеличения финансирования.
За что Варшавский уважает Певзнера наряду с его рабочими качествами, так это за прямоту.
– По крайней мере честно, – говорит он. – Я смогу навестить вас послезавтра. В девять устроит?
– Конечно, без проблем. Дело действительно очень важное.
– Его важность можно передать по телефону?
– Если кратко, то у нас есть девяностопроцентная уверенность в успехе.
– Раньше ты давал число тридцать.
– Теперь – девяносто.
Это серьёзная заявка. Певзнер слов на ветер не бросает.
– Послезавтра в девять.
– Договорились, Анатолий Филиппович.
Разъединение.
Десять минут назад голова была свободна от всех проблем и забот. Была только девушка-массажистка и блаженство. Теперь всё: сплошная работа, мир превратился в огромный рабочий кабинет. Варшавский не хочет сдаваться просто так. Он переворачивается на спину.
Девушка – восточного типа, с узкими глазами и высокими скулами. Варшавский тянет за поясок халатика. Девушка улыбается и сбрасывает одежду.
3
Увлечённость Гречкина работой в какой-то мере нравится Майе. Он перестал ежедневно навязывать ей своё присутствие. С ним хорошо два, от силы три раза в неделю, но ежедневный Гречкин – это довольно тяжёлое испытание.
Она сидит дома и копается в истории. Если идея Гречкина и в самом деле позволит создать машину времени в кратчайшие сроки, значит, ей пора приступать непосредственно к работе. То есть постепенно отбирать возможные пространственно-временные зоны для путешествия и обзаводиться вещами, необходимыми для этой зоны. В принципе, Майя уже всё продумала. Территория должна быть достаточно мирной, но при этом достаточно дикой. Например, Новая Зеландия пятисотого года нашей эры. Красота, чистота, некое подобие цивилизации в среде немногочисленных аборигенов, райская погода, солнце и облачка. Это для первых рейдов в далёкое прошлое.