Законы Рода. Том 12
Шрифт:
— Гипноз? — предположил Багратион.
— Псионика? — высказался и Буревой.
Романов лишь покачал головой и пожал плечами.
— Не существует гипноза, способного настолько незаметно сбить меня с толку. А если и есть, то почему наваждение со временем спадает? — негромко ответил он и посмотрел на меня.
— Она не псионик. Гипноза у неё нет. Но что у неё есть, так это помощь духов, способных воздействовать на цель различными типами магии, — ответил я и пробурчал, вспоминая, как она и в мою душеньку вмешалась незаметно: — Могут даже духовно влиять…
Романов, скорее всего, и понятия не
Мы негромко беседовали в ожидании возвращения Мадейи и пришли к выводу, что, каким бы ни было её вмешательство — хоть влияние невидимых для нас духов её предков, хоть манипуляции с душой, — сделать с этим мы ничего не можем, так как у нас нет способов защититься от этого. По крайней мере у Романова точно нет.
Константин Игоревич выслушал наши рассуждения и попросил быть осторожными, особенно когда она рядом с ним, ибо он не уверен, на чью сторону встанет в случае конфликта между нами. Мы приняли это к сведению, и я решил-таки задать интересующий меня вопрос о его магии. То, что это как-то связано с хрономантией, которой владела и Мадейя, было понятно. Но я так и не увидел проявления этой магии, кроме небольшого взрыва во время битвы в горном посёлке.
Ответить он мне не успел. Я почувствовал возращение Мадейи, сообщил спутникам и Романов тут же кивнул в сторону Багратиона. Намёк я понял, и мы принялись наблюдать за возвращением амазонки. Охотница вернулась с добычей и радостно принялась готовить барбекю на камнях. И стоило Мадейе показаться, как выражение лица и настроение Романова изменились. Он тут же подорвался ей навстречу, чтобы помочь с разделкой и готовкой змеюки.
Вкус у мяса действительно оказался интересный. И мелкие кости, что мы оставили во время разделки, после готовки стали хрупкими и без проблем пережёвывались. В общем, вкус был чем-то средним между копчёной дичью — олениной или лосятиной — и скумбрией. Понравилось всем, наверное, в первую очередь потому, что каждый из нас за свою жизнь успел съесть множество деликатесов и радовался новым вкусам, подобных этому.
Когда мы двинулись дальше, я смог поймать момент и шёпотом поинтересоваться у Багратиона, что за магия такая дивная у Романова.
— Константин у нас Стиратель.
— Это как? — удивился я, впервые услышав подобное направление в магии.
— Тяжело объяснить… Он сам никогда не стремился поделиться подробностями, а других с такой силой я и не встречал. Даже в книгах и хрониках описания нет. Он сам изобрёл практически все свои магические техники. Всё, что могу сказать, — он может проводить манипуляции на уровне времени и пространства. Области, объятые властью его силы, не подвержены магическим изменениям, если он того захочет, — пытался объяснить Багратион. — Собственно, только это проявление его силы я видел своими глазами. Наверняка оно не единственное.
— Больше похоже на магию пространства или антимагию…
— И да и нет. Пространство не как магия, а как область воздействия мага… Она есть у каждого. Я вот, например, ограничен в прицельной
— Тогда что отличает его от антимагов?
— Антимаги запрещают колдовать всем. Поле, в котором действует их магия, не способно выборочно пропускать заклинания. А поле Константина Игоревича может. Он стирает магические эффекты с ближайших областей, стирает заклинания ещё до того, как они достигли своей цели, стирает из памяти людей воспоминания о встрече с ним. И выборочно оставляет то, что ему надо. Он хорош как в играх с людьми, манипуляциях, так и в уничтожении наиболее опасных магов, чьи силы представляют угрозу стране. Если ты сражаешься с ним, даже не надейся на свою магию.
— Звучит грозно… Но как он сам уничтожает врагов, стоя с ними лицом к лицу и блокируя возможность творить заклинания? Чем он сам пользуется, чтобы убить их? Или пленить?
— Он, конечно, не такой старый, как Буревой. Даже Мадейя намного старше него. Но опыта, ты уж поверь, у Константина Игоревича предостаточно. Он практически с пелёнок учился сражаться. И пока его сила как мага не проявляла себя, он совершенствовался в других направлениях. Он превосходный стрелок, он может метнуть нож с пятидесяти метров прямо в яблоко, в рукопашной любого амбала уложить может… По моему скромному мнению, в нашей империи есть лишь пара человек, что способны одолеть его в простой, без магии и всего остального, дуэли один на один. Он профессиональный убийца, взращённый домом Романовых для служения своей Родине и своей династии. Из него лепили монстра ещё до того, как проявилась его магия.
— Да уж… Недаром о Константине стараются лишь перешёптываться в аристократических кругах.
— Ага. Только представь: ты стоишь лицом к лицу с врагом, тянешься за клинком и — перед глазами вдруг никого. И ты уже не помнишь, почему ты тут стоишь и зачем вообще тянешься за клинком. И пока пытаешься вспомнить, кинжал уже перерезает твоё горло, — демонстративным жестом показал судьбу большей части врагов империи Багратион. — Ну или падаешь без сознания от незаметного укола и просыпаешься уже в казематах и в антимагическом ошейнике.
— Звучит и впрямь ужасающе… С учётом его вездесущих агентов, даже вооружённая огнестрелом гвардия не поможет. Повсюду будут люди, готовые прикрыть его.
— Это так. Хотя в последнее время в этом нет нужды. Как только он прорвался до уровня Архимага, его сила возросла настолько, что лишь снайперы, невероятно талантливые и прекрасно обученные, могут достать его из-за пределов области контроля. Если он почует в радиусе километра неладное, он тут же скроется. Причём ему даже прятаться особо не надо. Его как увидели, так и забыли сразу же.