Законы войны
Шрифт:
Бандит стоял на посту.
Другой бы открыл огонь. Но не Аскер, у него нервы были крепче — он просто продолжил подниматься по лестнице.
— Салам алейкум, аскер… — сказал моджахед, затягиваясь козьей ногой. Судя по запаху — в козьей ноге был отнюдь не табак.
Сам того не зная, моджахед назвал Сашку Борецкова точно так же, как и его покойный крестный, полковник по Адмиралтейству Багаутдинов, — Аскером. Теперь он был дважды крещеный — и командиром и врагом.
— Ва алейкум ас салам, эфенди… — почтительно ответил Аскер на том же языке, поднимаясь
— Где пулемет взял, аскер? — спросил моджахед, кивая на ручной пулемет и на короба на ремнях, которые Сашка тащил на себе.
— Там, внизу…
— Это хорошо… — Зрачки моджахеда уже расширились от воздействия наркотика. — Хвала Аллаху, сегодня мы хорошо повоевали, убили много русских собак. И Иншаллах завтра убьем еще больше…
— Да… — сказал Аскер.
Он был уже совсем близко — и даже одурманенный наркотиком моджахед почувствовал неладное. Его глаза сузились, он подозрительно посмотрел на стоящего рядом молодого, бородатого парнишку, совсем не чувствующего тяжелого груза на плече.
— Э, бача… а ты откуда? Тебя Салимбек послал? Ты из отряда Салимбека?
— Я — русский.
Моджахед осел, булькая перерезанным горлом. Аскер метнулся в дверь, откуда он появился, перехватывая автомат.
Боевиков в большом, пустом коридоре было шестеро, они били из окон, и только один из них смотрел в этот момент на дверь, возможно, что-то услышал или просто так получилось. Аскер нажал на спуск автомата и свалил моджахеда, смотрящего на дверь, а потом перерезал по спинам остальных, прежде чем они успели что-то понять. Моджахеды попадали у разбитого пулями витража, как колосья под серпом…
Дальше двадцатилетний боец действовал обдуманно, хладнокровно и смертоносно — точно так, как его учили. Первым делом он обезопасил позицию — заминировал гранатой труп моджахеда, еще одну мину-ловушку — она с лазерным детонатором — поставил в дверях, перевернул стол и поставил позади нее — чтобы вся взрывная волна ушла в коридор и ударила по тем, кто сунется на лестницу. Еще одной миной он обезопасил другой конец коридора, к ней привалил труп моджахеда — чтобы создать направленную ударную волну.
Все трофейное оружие он быстро собрал и расставил так, чтоб схватить и стрелять. Снайперскую винтовку поставил рядом с собой, пулемет в конце коридора — запасная огневая позиция с собственным пулеметом. Из тел моджахедов соорудил что-то типа баррикады, набросав одно на другое. На подоконниках положил два — на всякий случай — маячка, чтобы, когда подойдут вертолеты, его не приняли за врага.
У зарезанного им бородача он забрал рацию. Поставил на прием и положил рядом. Выкрутив громкость до максимума.
Положил пулемет цевьем на окно, прицелился. Цели долго искать не пришлось — вон они. Несколько человек на крыше какого-то здания, кажется — отряд с ракетными установками.
Он нажал на спуск — и длинная очередь разметала их по крыше, как кегли, сбитые умелым ударом шара…
Следующая цель. Группа противника с пулеметом укрылась за большой грузовой машиной. Он стрелял до тех пор, пока
В рации раздался истерический крик:
— Барак! Барак, это Самуил! Куда ты бьешь, куда ты бьешь, ты по своим бьешь! Не стреляй направо!
Ага, значит — попало…
Он повернул пулемет. Пулеметная точка, плещущее из окна пламя. Интересно — бронебойными пробьет или нет?
Он открыл огонь, стена моментально покрылась дырами, пулемет замолк. Значит, плохо строили — стена тонкая, рассчитанная только на лето.
Снова мучительный крик в эфире, на чужой частоте:
— О, Аллах… меня ранило, ранило! С башни бьет!
— Барак, во имя Аллаха, отзовись! Ты бьешь по своим, ты бьешь по своим…
По своим… это хорошо…
Новые цели. На крыше. Это за ним — или нет?
Кто бы они ни были — их уже нет…
Бандиты из блокирующей группы, а также и те, которые ехали на «Бедфорде» или там «Лейланде»… по-видимому подкрепление, — так и не поняли, что произошло.
Вертолет упал в промышленной зоне, и, видимо, сам завод, сама территория была изнутри разгорожена на функциональные зоны, здесь были ворота и были проходные. Все это одноэтажное, длинное и широкое здание с несколькими дверьми, расположенными через равные промежутки — использовалось боевиками и как укрытие, и как баррикада для стрельбы. Машина остановилась, бандиты начали выпрыгивать на землю, готовясь к бою — а трое, наверное, амир с двумя телохранителями, направились к присоединившимся к ним машинам. Они не ждали подвоха… машины были гражданские, а те, кто в них находился, в темноте выглядели вроде как боевики. Этот амир просто не привык, ждать удара в спину, он привык, что это его город и все вокруг — за него. Вот только это был уже русский город, а некоторые спецназовцы уже сменили обычные магазины на девяностоместные барабаны, которых у каждого было по два на случай чрезвычайных обстоятельств.
Под густым шквальным огнем из остановившихся машин полегли все и разом. Тени рванулись к зданию, внутрь — полетел черный цилиндр.
— Бойся!
Ослепительная вспышка, грохот. Летит на землю каким-то чудом уцелевшее стекло. Скупые, деловитые очереди зачистки…
— Слева чисто!
— Справа чисто!
— Давай связь.
— Как его?
— Снегирь-два…
— Снегирь-два, Снегирь-два, это спасательная команда. Мы на Западе, не стреляйте на Запад, повторяю — не стреляйте на Запад…
Связи не было.
— Бей: три — три — три.
Обычный для таких случаев сигнал: три тройки. Один из спецназовцев меняет магазин (у каждого есть один магазин, набитый только трассирующими), посылает одну за другой три короткие очереди. В ответ в их сторону начинает бить пулемет.
— Вот ублюдок.
— Еще дать?
— Нет. Выставимся здесь и вызовем помощь отсюда. Занять круговую оборону, использовать машины как укрытия…
Аравийское море
Ударный авианосец «Екатерина Великая»