Законы заблуждений
Шрифт:
– Почивал весьма благополучно, матушка. А вы? Не привиделся ли гиппотавр?
– Нет, – пресекла ерничество возлюбленного чада Элеонора Аквитанская. – Не привиделся. Мне снилось другое: нападение на ваш лагерь. Танкред показывает зубки, сир, а у вас всего три дня для того, чтобы договориться с королем Сицилии.
– Нападение? – Ричард кулаком протирал глаза, а мессир де Борн предпочел ретироваться обратно в палатку, ибо Элеонора ожгла его взглядом, более приличествовавшему голодному василиску. – Почему меня не разбудили?
– Наверное, – источавшим патоку голоском проворковала королева, – боялись нарушить ваше уединение с мессиром Бертраном де Борном. У вас,
– Надоело! Прекратите, прошу вас! – не то обиженно, не то яростно выкрикнул Ричард. – Сударыня мать моя, мне следует натащить полный шатер шлюх, чтобы вы перестали меня попрекать? Кто-нибудь мне скажет наконец, что произошло? Где Йорк и граф Анжуйский?
– Возле стен города, – несмело заикнулся один из пажей. – Готовят новую атаку. А ночью…
– Что произошло ночью, вам объяснят эти дворяне, – Элеонора взглядом приказала юному оруженосцу умолкнуть, и повела ладонью, подзывая Мишеля с Гунтером. – Только благодаря им вы, мессир сын мой, могли благополучно созерцать сны.
Церемония представления оказалась короткой и деловой. Непременное преклонение колена, рыцарь с германцем быстро назвали имена и замолчали, предоставляя право говорить хитрющей королеве-матери. Интересно, что такого она придумала?
Еще не до конца проснувшийся Ричард озадаченно рассматривал сэра Мишеля. Он определенно где-то встречал этого шевалье, но никак не мог вспомнить, где именно – быстрому соображению мешали невыветрившиеся с вечера винные пары. Молодой Фармер, наоборот, все отлично помнил, однако подсказывать Ричарду отнюдь не собирался, благо обстоятельства их встречи говорили отнюдь не в пользу Мишеля. Именно сын барона де Фармер поздним осенним вечером 1188 года заставил Львиное Сердце, тогда еще принца, отступить – Ричард в одиночку погнался за маленьким отрядом, сопровождавшим больного короля Генриха II, но достичь своей цели не сумел. Некий совсем молодой норманн из свиты Старого Гарри загородил принцу дорогу, а когда тот отказался от поединка, ранил коня.
– Мы с вами знакомы, шевалье? – хмурясь, вопросил король, чья память никак не желала возрождаться из похмельного праха.
– Да, ваше величество, некоторым образом. Я воевал с вами в Нормандии и участвовал в сражении при Верн-д'Анжу, когда была обращена в бегство армия Генриха.
Сэр Мишель говорил истинную правду – по неразумной молодости (если быть справедливым, этот этап жизни он до сих пор не миновал) Фармер еще оруженосцем вступил в войско принцев, много месяцев сражался против прежнего короля, но, получив рану копьем в левый бок, отправился домой, прибившись по дороге к эскорту Старого Гарри. Правда – она правда и есть, единственно, чуточку неполная.
– А-а, – довольно протянул Ричард. – Очень рад, что вы, сударь, тогда стояли за справедливость.
«Видел я твою справедливость, – сохраняя бесстрастное лицо, подумал Фармер. – Особенно когда ты и Филипп-Август вынуждали несчастного старика подписать договор о передаче земель короны в пользу Франции».
Заговорила Элеонора, не выпускавшая инициативу из своих рук. Королева поведала, расписывая пейзаж яркими красками, о ночном нападении сицилийцев, панике в лагере, вероломстве Танкреда и добавила от себя несколько дополнительных штрихов – оказывается, какой-то сумасшедший сицилиец прорвался аж до королевских палаток и едва не убил вышедшую подышать ночным воздухом Элеонору. Если бы не эти два доблестных шевалье, вы, сударь, остались бы сиротой!
Судя по выражению лица Ричарда, он бы ничуть не возражал против такого оборота дел, но, когда королева-мать в самых превосходных
– Я вам благодарен, господа, – вздохнул Ричард и громко позвал: – Бертран!
– Что угодно моему королю? – де Борн осторожно высунулся из-за полога.
– Принеси мой кинжал… И меч тоже.
Менестрель обернулся меньше, чем за полминуты, вытащив на свет Божий королевское оружие.
– Вот, – почему-то чуть смущенно сказал Ричард, протягивая сэру Мишелю длинный кинжал в слегка потемневших серебряных ножнах и с гладкими цветными камнями на эфесе. Очень хорошая итальянская работа, знаток мигом определил бы по узорам, что клинок сделан в Венеции. – Шевалье де Фармер, примите и носите с честью.
Сэр Мишель бухнулся на колено, принимая подарок, вытянул лезвие из ножен до половины, приложился к нему губами и провозгласил:
– Я предан вашему величеству до окончания моего земного пути.
Гунтеру очень захотелось дать своему рыцарю роскошного пинка, ибо поза соответствовала, но германец понял, что в таком случае его зарежут на месте. Наградным оружием. Дабы в соответствии с древними норманнскими традициями обновить подарочек.
«Облагодетельствовали, – саркастично подумал Гунтер, наблюдая развернувшуюся сцену, вполне достойную пера какого-нибудь талантливого трубадура наподобие Бертрана де Борна. – Не удивлюсь, если амант Ричарда, желая подлизаться к Элеоноре, которая, судя по всему, его терпеть не может, уже к вечеру настрочит балладу о том, как сэр Мишель де Фармер спас великую королеву от вражеского меча. Черт побери, все плюшки достаются рыцарю, а бедному оруженосцу даже спасибо не скажут! Несправедливо!»
Что бы там Гунтер не думал, справедливость восторжествовала, да с такой силой, что германец потом целый день не мог очухаться.
Ричард, одарив сэра Мишеля, повернулся к его верному слуге.
– Мессир Гунтер фон Райхерт… – задумчиво сказал король, заодно кивая подошедшему шотландскому принцу. Эдвард заинтересовался и решил посмотреть, что происходит возле королевского шатра. Разумеется, за шотландцем притащилась компания подданных, похожих друг на друга, как детишки из бедного приюта – нечесаные патлы, цветные клетчатые пледы и одинаково разбойничьи физиономии. Скотты поглядывали на Ричарда не то, чтобы враждебно, а так, будто у них на языке вертелась какая-то еще не обретшая словесную форму гадость.
– Я могу лишь подтвердить слова моего сюзерена о всецелой преданности королю, – выродил Гунтер, когда пауза затянулась.
– Вы имеете лен в Священной Римской империи? – поинтересовался Ричард.
– Увы, но я младший сын в семье и не получил наследственных земель, – пришлось врать в глаза, а что еще делать? Не объяснять же Львиному Сердцу, что родовое поместье находится в семистах пятидесяти годах в будущем?
– И вы – оруженосец? – благосклонно уточнил король.
– Да, сир.