Законы жанра
Шрифт:
– Ты когда-то руководил Ми-6?
– Нет, – сказал Гарри. – Но в одной из своих предыдущих жизней я возглавлял отцовскую корпорацию, а принцип всегда один и тот же.
У Гарри в прошлом тоже все довольно сложно. Из-за манипуляций еще одного друга моего отца ему пришлось прожить один и тот же отрезок своей жизни больше десятка раз, и теперь, по его собственному признанию, в его голове роились воспоминания об одном и том же периоде, зачастую противоречащие друг другу.
По его словам, в двадцать пять лет он был женат, возглавлял совет директоров доставшейся в наследство от отца крупной международной
Ума не приложу, как при такой насыщенной жизни он нашел время, чтобы научиться играть в гольф.
На экране моего директорского ноутбука высвечивалось только несколько значков неизвестных мне программ. В верхнем ящике моего директорского стола (ящики были размещены по левую руку, очень мило со стороны тех, кто отвечал за интерьер моего кабинета) лежало только несколько чистых блокнотов и пара карандашей. В среднем ящике лежали чистые листы бумаги. Нижний ящик был пуст, и я положила в него свой пистолет.
Может быть, это даже было символично. Может быть, это означало, что я должна начать жизнь с чистого листа, и, может быть, я бы так и сделала, если бы каким-то чудом смогла избавиться от груза нерешенных проблем из прошлого.
Как будто у меня в настоящем проблем не хватает…
Одна из них постучала в дверь, дождалась моего «войдите», положила лист бумаги мне на стол и сделала шаг назад, замерев в ожидании.
– И что это? – поинтересовалась я, тыча пальцем в документ. Текста в нем было совсем немного, и мне не стоило бы труда самой его прочитать, но я хотела, чтобы специальный агент Джонсон сам мне все объяснил.
– Это мое прошение об отставке, мэм, – сказал он.
– Давай только обойдемся без вот этого «мэм», Ленни, – сказала я. – Какого черта?
Он покачал головой и опустил глаза, словно хотел рассмотреть что-то на своих безукоризненно почищенных ботинках.
– Это обдуманное решение, Боб.
– И когда ты успел его принять?
– Э… в тот момент, когда узнал, кто будет нашим новым директором, – сказал он. – Ничего личного, Боб.
– Как по мне, то в этом полно личного, – сказала я.
Это было чертовски похоже на вотум недоверия, как будто бы он считал, что мое назначение приведет ТАКС к неминуемой катастрофе, по сравнению с которой все предыдущие катастрофы агентства покажутся не стоящими упоминания забавными происшествиями. Или ему просто не нравилось работать под руководством женщины. Или именно под моим руководством… Как бы там ни было, я бы хотела, чтобы он объяснился.
– Дело не в тебе, Боб, – сказал Ленни.
– Это несколько противоречит с твоим предыдущим заявлением, – заметила я.
– Э… тут сложно объяснить….
– А ты попробуй, – сказала я.
– Я ничего не имею против тебя лично и желаю тебе в будущем только всего хорошего, – сказал Ленни. – Проблема в том, что когда это будущее начнет происходить, я хотел бы быть подальше от всего этого.
– Все еще слишком туманно, – сказала я.
– Грядет буря, – сказал он.
– Ты знаешь что-то
– Ни то, ни другое, – сказал он. – Я не знаю, что это будет за буря, какие у нее очертания, откуда она придет и какой урон может нанести. Но она, несомненно, придет, и эпицентр у нее будет находиться где-то… ну, где-то вот здесь.
И он очертил рукой круг. Это был весьма неопределенный жест, который мог включать в себя этот чертов кабинет, или это чертово здание, или этот чертов Город.
– На чем основывается это твое знание? – поинтересовалась я.
– Это законы жанра, – сказал он. – Все идет по нарастающей, и каждый новый кризис глубже и опаснее предыдущего.
– То есть, ты все-таки считаешь, что меня ведет сюжет?
– Это неважно, Боб, – сказал он. – Законы жанра глубже, чем просто сюжет. В нашем мире они как гравитация. Ты можешь не думать о них, можешь не обращать на них внимания, но от этого они все равно не перестают работать. Посмотри, с чего начиналась твоя история с агентством. Ты была обычным копом и работала на улицах. А теперь ты – директор ТАКС и Смерть стоит за твоим правым плечом.
– Вообще-то, я сижу, – сказал Борден. – И, совершенно определенно, слева.
– Со всем моим уважением, сэр, но вы понимаете, что я имею в виду.
Гарри покачал головой.
– Я в вашем мире не так давно и еще полностью не разобрался, как чего устроено.
– Это же очевидно, – сказал Ленни. – Это элементарные правила любого сериала. Персонаж со временем становится все круче, соответственно, вызовы, которые бросает ему мироздание, становятся все масштабнее. Я хочу сказать, что применимо к нашей ситуации… Проблемы, которые возникают у обычного копа, нельзя сравнивать с проблемами, которые могут быть у директора ТАКС.
– И что, у вас это реально так работает? – спросил Гарри и посмотрел на меня.
Я пожала плечами.
– Если только история не закончена. Полагаю, в таком случае все эти законы жанра не имеют силы и начинается просто жизнь.
– Не факт, что это приятнее, – вздохнул Гарри.
– Твоя история отнюдь не кажется законченной, Боб, – сказал Ленни.
– Ты имеешь в виду, что мы так и не нашли Черный Блокнот?
– И не только это, – сказал Ленни.
Наверное, здесь он был прав. Блокнот, Кларк, материнство, маячивший в будущем потенциальный статус богини… Или статус потенциальной богини. Добавь к этому застопорившиеся поиски отца и мои так и не решенные проблемы с головой, и ты получишь примерное понимание хотя бы о половине того бардака, с которым мне приходится иметь дело каждый день.
– Получается, что ты хочешь бросить меня вот с этим вот всем, – сказала я.
– Наверное, с твоей стороны это так и выглядит, – угрюмо сказал Ленни.
– А как это выглядит с твоей?
– Как вопрос выживания, – сказал он. – Ты выбиралась из каждой своей передряги, пусть и не без потерь, но многие люди, которые были с тобой рядом, так и не выбрались. Даже Кларк, которому двести лет все было ни по чем.
– Вы сами его и уложили, – сказала я.
– В контексте неважно, кто кого уложил, – сказал Ленни. – Важно то, что рядом с тобой никто не может чувствовать себя в безопасности.