Закопайте Эльминстера поглубже
Шрифт:
А потом его ушей достигла просьба самой смелой из покупателей, и он услышал, как отвечает с лёгкостью старой привычки:
— Вытяжка из угрей Драконьего озера, госпожа? Что ж, спрос на неё невелик, особенно в это время ночи, но…
Лицо Арклета посуровело.
— Доверять? Доверять? Ха, ты не обманешь меня, чародей! Это ты, Эльминстер, и ты покалечил или сковал молчанием мою госпожу! Она — просто маска, которую ты надеваешь, чтобы обдурить меня!
Он рассёк воздух своим мечом, сплетая сверкающую
Казалось, что со всеми этими слезами ей так больно…
Он взвыл, напоминая себе, что на самом деле это Эльминстер, который просто использует тело его Амарун.
— Ты должен прекратить это зло — вселяться в живых людей! Прямо сейчас!
— А иначе ты — что? — спросила Рун, искоса посмотрев на него. — Зарежешь меня, Арклет? Убьешь меня, танцовщицу, которую ты звал своей госпожой, и ради которой ты якобы делаешь всё это? И когда ты распотрошишь меня, и я буду лежать, рассечённая на части, в луже крови на этом полу, что тогда? Как ты остановишь волшебника, которого так ненавидишь?
Растерянный гнев выростал в наследнике дома Делькаслов. Она была права, дракон всё это побери! Как он мог ударить волшебника, не навредив Рун?
Когда Амарун прижалась к дальней стене единственной комнаты охотничьего домика и шагнула вдоль неё, Арклет осознал, что его наступление увело его далеко от жаровни. Торопливо он вернулся туда, откуда ушёл, пытаясь не споткнуться о разбросанное постельное бельё, ни на секунду не отрывая от неё глаз.
Заклинание, она может наложить заклинание… ему нужно что–то метательное и свободная рука, чтобы это что–то метнуть. Его кинжал, конечно, но…
Ох, треск и грохот! Почему его жизнь должна быть такой сложной?
— Эти бесконечные проблемы утомительны, но с другой стороны, именно проблемы делают жизнь интересной, — промурлыкал Мэншун, шагая по одной из относительно тихих улочек квартала Ветреногорынка в Сюзейле в сопровождении нанятых лампоносцев впереди и позади.
— Вы сказали «утомительны», добрый сэр? — переспросил меч–капитан пурпурных драконов, шагавший во главе своего патруля.
Мэншун непринуждённо улыбнулся ему.
— Пустяки, уверяю вас. Конкуренция в купеческой деятельности порождает препятствия даже в самых осторожных вложениях и стратегемах. Я буду спокойнее, когда закончится Совет, и всё, хм, немного поуляжется.
Патрульный улыбнулся в ответ.
— Я тоже, сэр. Я тоже.
Они обменялись кивками и разошлись своими дорогами, патруль — в направлении доков, а Мэншун — к огороженным стенами особнякам и величественным башням, где обитали самые богатые и благородные жители города.
Да, Сронтер и в самом деле оказался полезным. Его лавка находилась в центре города, хоть и не в самом популярном месте. Коллекция сюзейльских баз Мэншуна росла довольно быстро.
Не останавливаясь, Мэншун поднял руку и отвесил самому себе пощёчину.
—
Он лучезарно улыбнулся ломовому извозчику, потеющему под весом полного бочонка, получил в ответ изумлённый взгляд, и с лёгким сердцем отправился дальше.
Эльминстер мёртв. Погиб от его собственной руки, и в этот раз уже наверняка. Да.
Это убийство открывало столько дверей и делало проще и безопаснее столько неровных тропинок. Хотя оно означало потребность немного пересмотреть свою стратегию.
Поскольку нужда в спешке пропала, в первую очередь сейчас необходимо было отсрочить этот Совет Дракона. Без Грозозмея и его юных сорвиголов Мэншун нуждался во времени — хватит ещё одного дня — чтобы восстановить ряды служащих ему дворян.
Когда Совет неизбежно превратится в кровавую баню, он хотел, чтобы погибали члены королевской семьи, царедворцы и аристократы, а не просто случайные жертвы.
Точечное кровопускание экономит кучу времени.
Эльминстер подавил вздох. Взгляд лорда Делькасла стал диким. Сейчас юноша был способен практически на всё — и стал по–настоящему опасен.
О, тело Рун, конечно, было достаточно ловким, чтобы схватить меха и простыни и захлестнуть ими клинок, которым размахивал юный дурак, или даже накинуть их ему на голову, чтобы ослепить, а затем оглушить лорда Делькасла — но Рун была голой, Шторм тоже ничем не могла помочь, а меч был острым. Кто–то пострадает.
А ведь без этого можно было бы обойтись.
Шкатулка, которой угрожал ему Арклет, была пуста и останется таковой, пока Эл не покинет Амарун — и Шторм с таким же успехом могла хранить его прах в своих сапогах, или, если уж на то пошло, соскрести золу, которая вовсе не была Элом, из очага, чтобы лордишка уничтожил её и успокоился…
Аа, Шторм очнулась, стряхнув с себя эффекты дармухи. Сквозь блестящий водопад её серебряных волос Эл увидел блеск открывшегося на мгновение глаза.
Его роль стала ясна. Он должен был забалтывать Арклета и отвлекать внимание лорда на себя.
— Арклет, — сказал он, подражая мрачной и искренней манере Амарун, опустившись на колени и широко разведя руки, — что я могу сделать, чтобы убедить тебя? Я твоя Рун, и… и ты пугаешь меня. Я не знаю, как тебе доказать что–либо!
Ему нельзя было смотреть на Шторм, чтобы не привлекать к ней внимания Арклета — но в сознании, которое они делили с Амарун, танцовщица тоже увидела открывшийся глаз, и сразу же захотела взглянуть на среброволосого барда.
Амарун инстинктивно потянулась, чтобы взять под контроль свои глаза. Безмолвное мгновение они мысленно боролись, пока Эл не выиграл эту битву — он бешено затряс головой танцовщицы и заставил её посмотреть в сторону, на заваленный простынями пол.