Заковали сердце в лед
Шрифт:
– Слушай, а выпить еще есть? – хмуро спросил Зиганшин.
– Сейчас в холодильнике посмотрю, с прошлого раза должно было остаться. Да и бутербродиков еще нарезать не мешает, под закуску. Ты не беспокойся, я быстро!
Пока Люся возилась на кухне, Миша прошел в прихожую, сунул руку в карман висевшего на вешалке пиджака, нащупал мобильник…
Звук был предусмотрительно выключен, и Зиганшин принялся просматривать пропущенные вызовы. Два от Катьки, для которой он был на совещании, еще по одному – от сослуживца, отца и судмедэксперта. А вот четыре последних звонка с неизвестного
Зиганшин никогда и ни при каких обстоятельствах не давал номер личного мобильника людям малознакомым – ему в основном звонили или на служебный, или на стационарный в кабинете. Настойчивость неизвестного абонента настораживала.
И тут мобильник в его руке завибрировал, словно шмель, и на экране высветился все тот же странный номер. Миша подумал, стоит ли отвечать этому абоненту, и после нескольких секунд колебаний решил-таки ответить.
– Мыша, у нас проблэма, нас чут нэ убылы! – отозвался телефон голосом Гасана. – Я тэбэ звону, понымаеш, а ты трубку не бэрош!
– Уважаемый Гасан, успокойся. – Зиганшин был поражен донельзя. – Кто тебя чуть не убил? Ты с чьего телефона звонишь? И вообще, ты почему такой нервный?
– Да будэш тут нэрвный в вашем городе, когда на нас бандыт нападает! – Звонивший был явно на грани истерики. – Меня ызбыли, Ресула тоже совсэм ызбыли… Куда смотрит мылыций?!
Мыслительный процесс у Зиганшина тут же полетел и запрыгал слаломом. Азербайджанские «гастролеры» были людьми выдержанными, спокойными и не склонными к истерикам. Судя по всему, Гасан со своим напарником крупно куда-то вляпались. Выплыви это наружу, и у молодого перспективного оперативника могут начаться очень серьезные неприятности.
– Ми-иша-а! – донесся с кухни голос хозяйки. – А у нас с тобой, оказывается, целая бутылка французского коньяка есть. Еще с Нового года оставалась, представляешь?
Зиганшин, не попадая руками в рукава, принялся одеваться. Сунул ноги в туфли и, не отрывая руки с мобильным телефоном от уха, спросил:
– Ты где сейчас?
– У нашых, на рынке, – сумрачно ответил кавказец.
– Где именно?
– Гдэ всэгда… Ну, кафэ «Ленкорань», ты знаэш.
– Никуда не уходи, Ресулу тоже скажи, чтобы был на месте. Не психуй, через пятнадцать минут буду у вас.
Пройдя на кухню, оперативник виновато кивнул хозяйке:
– Люсенька, извини, мне только что со службы звонили, там попытка изнасилования, надо расследовать по горячим следам.
– А как же коньяк? – искренне огорчилась Пласконная. – И вообще, у нас сегодня с тобой запланирован романтический вечер! Если хочешь, можешь меня даже изнасиловать, я буду только «за»!
– Потом, потом…
– Сегодня больше не встретимся? – На незабудковые Люсины глаза навернулись крупные слезы.
– А это уж как получится, – вздохнул Зиганшин. – Я ведь говорил: наша служба и опасна, и трудна…
Глава 3
Чуть подсвеченное ночное небо раскинулось над областным центром. Все еще накрапывал дождь. Капли шелестели в листве тополей. Щетки за лобовым
Юра Покровский гнал по пустынной улице, лишь слегка притормаживая на пустых перекрестках, и тогда мерцающие желтым светофоры освещали его лицо призрачным, неживым светом. Андрей Порубов сидел рядом с водителем и задумчиво смотрел перед собой, словно видел нечто такое, доступное только его задумчивому взгляду. Он на удивление быстро и легко вернулся к вольной жизни, теперь зона казалась ему чем-то далеким, но все же реальным, куда при случае можно и вернуться против своей воли.
– Юрик, – нарушил он молчание, – во двор ко мне не заезжай. Там асфальт такой, что подвеску разобьешь, и так машина на ладан дышит. Я же слышу – ступица правого заднего гремит. Будет время, займусь. Пешком дойду.
– Машина-то старая, но и не такое видела, – покрутил головой Ботан. – Да и мать твоя небось заждалась, спать не ложилась. – Он кивнул на единственное горящее в пятиэтажке окно. – Сколько еще моей тачке жить осталось? Год, два?
– Если обломится нам, новую себе возьмешь, с полоборота заводиться станет.
– Никуда не денется, обломится, – уверенно заявил Ботаник. – Мы – пацаны фартовые, да и план у тебя стопудовый. А тачку новую себе по-любому возьму.
Покровский лихо вывернул руль и въехал в утопающий в темноте двор. Вопреки заверениям, он свою старенькую машину берег. Свет фар прошелся по припаркованным, засыпанным дождем машинам и уперся в микроавтобус «Скорой помощи», стоявший прямо у подъезда Андрея. Сердце у Порубова тут же екнуло. Покровский, хоть и почувствовал тревогу друга, но промолчал, не стал ни успокаивать, ни строить догадки. Он готов был помочь в любом случае, Андрюха мог на него рассчитывать.
– Я здесь подожду! – крикнул он вдогонку Порубову, а тот уже вскочил в подъезд и, прыгая через две ступеньки, помчался по лестнице.
У него все еще теплилась надежда, что приехали не к ним с матерью, и он корил себя, что вернулся поздно. Мало ли стариков живет в подъезде? Но эта надежда мгновенно растворилась, когда этажом выше щелкнул замок, распахнулась дверь и на площадке показались с носилками в руках двое мужчин в униформе. Молоденькая женщина-врач с пластиковым кофром шла следом за ними.
На носилках лежала прикрытая пледом Галина Федоровна. Лицо ее казалось присыпанным мукой, таким оно было бледным, глаза закрыты, седые волосы рассыпались по клеенчатым носилкам.
– Мама! – вырвалось у Андрея. Он подбежал и схватил холодеющую ладонь.
– Сынок, – приоткрыла отяжелевшие веки мать и попыталась приподнять голову. – Ты уж извини меня, что я так вот… Главное, что тебя оттуда дождалась. – Она покосилась на медиков, боясь, что они догадаются, откуда больная дождалась сына. – Боялась, уже никогда не увижу. – Мать дышала неровно, судорожно, ее пальцы сжали ладонь сына, но силы в них почти не чувствовалось.