Закрой глаза – я тут
Шрифт:
Никогда не знаешь, как повернется жизнь. Сегодня ты «золотое перо» в глянцевых журналах, а завтра ночуешь на вокзале, как бомж. «Приеду и напишу об этом статью. С места событий», – пытался бодриться Дима. Обратный билет у него был с открытой датой, и можно пойти и поменять его прямо сейчас. Но он пока не решался. Не сдаваться же вот так просто, не отказываться от удачи, пришедшей в руки, после первых же не очень серьезных, честно говоря, испытаний! Ну подумаешь, временно остался без денег, нечего жрать. Переживу, утро вечера мудренее. Думая об этом, он прошелся по кафе. Вкусно пахло свежей выпечкой. За столиком очень симпатичная девчонка уплетала сэндвич и запивала его кофе с молоком из большой чашки, читая книжку. Дима по привычке захотел подойти познакомиться, но передумал. Не то настроение. Самый дешевый бутерброд стоил евро шестьдесят. Он порылся в кошельке. «Денег ноль. Секса ноль…» Все забрал таксист. И книжки у него тоже нет. И сигарет. «Музыка сдохла…» – крутились в голове слова из песни Земфиры. Внезапно накатилась сильнейшая усталость, и он пошел искать, куда бы присесть. Невозможно даже сдать чемодан в камеру хранения.
Народа было мало. Почти все казались ему подозрительными. Ночью на вокзале бдительность обостряется. Он все никак
Когда сидеть стало совсем тяжело, он заткнул за резинку трусов документы, заправил сверху рубашку, достал из чемодана свитер и лег на него. Лежа на жестких сиденьях, он думал о том, что напишет в статье, когда вернется. И очень быстро заснул. Но скоро проснулся – от духоты, каких-то сюрреалистических кошмаров и ломоты во всем теле. Нестерпимо хотелось есть. Вдруг он вспомнил, что в чемодане лежит бутылка водки, он взял ее на всякий случай, по традиции, вместе с банкой икры. Икру он, конечно, откупорить не сможет. Но водка! Дима раскрыл чемодан. Достал бутылку, откупорил крышку, сделал несколько больших глотков, и его чуть не стошнило, но через несколько минут приятное тепло разлилось по телу, он выпил еще, поправил документы, почти съехавшие в трусы, отхлебнул водки еще, потом еще, почти опустошенную бутылку поставил рядом, снова лег и вырубился. В какой-то момент его разбудил полицейский, чтобы проверить документы. Дима сначала ничего не мог сообразить, башка раскалывалась на части, во рту будто нагадили кошки. Страж порядка пролистал паспорт, билеты, пытался задать какие-то вопросы на итальянском, Дима отвечал на английском, и ему было очень плохо. Они друг друга не понимали. Полицейский позвал напарника, тот снова долго смотрел документы. Больше всего Диме хотелось лечь и отключиться, глаза закрывались сами собой. Но последовали вопросы на ломаном английском. И Дима объяснил, что его подруга перепутала рейс и что-то случилось с карточкой, но знакомая уже завтра его заберет. Бравые итальянские парни переглянулись, ухмыльнулись, пожали плечами, обсудили что-то на своем, махнули рукой, вернули документы и отошли. Портмоне перекочевало в свое тайное место, а Димино тело – на лавку уже «на автомате», потому что в эту секунду он снова крепко спал. Утро принесло три новости – одну плохую, одну хорошую и одну непонятную. Первая была такова: чемодан исчез. Как и бутылка с остатками водки, стоявшая рядом. «Украли все-таки, суки». Голова трещала, как перезревший арбуз, и на чемодан ему было наплевать. Жалко, вещи очень хорошие в нем были, почти не успел поносить, но он купил их на Адины деньги, а потому хрен и с ними. Вот водкой неплохо было бы похмелиться. Вторая – даже не новость. Ему было очень, очень плохо, тошнило и мутило, безумно хотелось пить и совсем не хотелось ни есть, ни курить. И третья новость – это длинные гудки, когда он позвонил по Адиному номеру. Телефон включен, но никто не отвечает. Ехать в аэропорт менять билеты Дима был не в состоянии. Да и не на что. «Полежу еще немного и тогда подумаю, как действовать дальше», – решил он и занял свое уже привычное положение на жестких сиденьях. В ушах стоял гул проснувшегося вокзала, сотканный из голосов людей, шелеста колес чемоданов и тележек по мраморному полу, сигнальных звонков и следующих за ними объявлений на итальянском и английском языках о прибытии, отбытии и задержках поездов. Но в его уголке было более-менее тихо, он удачно выбрал место, толпа сюда пока не добралась. Грязный, потный и пребывающий в прострации Дима постепенно погрузился в неспокойную дремоту, из которой его вырвал телефонный звонок.
– Дорогой! Ты звонил? Что-то случилось?
– Случилось. На свет родился, – пошутил по-русски он, и Ада, конечно, не поняла.
– Что-что, дорогой, тебя плохо слышно.
– Я уже приехал, – сказал он устало.
– У тебя же рейс днем?
– Уже прилетели, забери меня, пожалуйста, как можно быстрее, потом все расскажу. Только не из аэропорта, а с Термини.
– Что ты там делаешь?! Ну хорошо, у меня, правда, еще парикмахерская. Ты можешь в кафе посидеть, я буду часа через три.
– У меня нет денег.
– Ты все потратил с карточки?! Быстро! Молодец!
– Ада, пожалуйста, давай потом поговорим. Если сможешь приехать раньше, будет лучше. Я плохо себя чувствую.
– Раньше не смогу, я же должна быть красивой! Буду как сказала. Чао, тезоро!
«Тезоро! Старая сука! – В этот момент он ненавидел ее всей душой. – Да тебя хоть десять, хоть двадцать часов ежедневной парикмахерской не спасут». – Сердце у него отчаянно колотилось, ладони вспотели, в секунду захотелось и поесть, и выпить, и покурить. «Три часа, целых три часа». – Он чуть не заплакал от отчаяния. Три часа превратились для него в вечность. Дима встал и пошел стрельнуть сигарету.
19
Лето. Рим. Ада
Ада нарочито медленно ехала на своей блестящей черной машине к вокзалу. Не по короткой трассе, а по окружной – узкой, загруженной, бесплатной дороге. Мимо пыльных деревьев, полей, маленьких и больших придорожных магазинов, где продавалось «все для сада» – огромные львы из камня и высокие фонтаны стояли почти на шоссе рядом с деревьями в кадках и… одинокими проститутками.
«Не уехал, не поменял билет. Верит в сказочки про светлое и великое журналистское будущее. Интересно, он догадался, что это я заблокировала карточку? Думаю, такую версию он не исключил. Наглый, неуважительный мальчик. Он будет расплачиваться таким или еще худшим образом за каждый свой проступок». На ней были большие дымчатые очки от солнца и белый костюм: узкая юбка с высоким разрезом и приталенный пиджак, надетый на голое тело. Свои длинные черные волосы она заплела в косу. У нее такое тяжелое время, работа в который раз высосала все соки. Клиенты думают, что она всемогущая, и верят в нее, как в Господа Бога. А этот мерзавец позволяет себе на ее деньги водить по ресторанам каких-то малолетних шлюх. Две недели назад ей позвонил один очень известный модельер. Ее друг Рик. Погиб его любовник. Разбился на машине. Они жили вместе почти два года. Но он бы никогда к ней не обратился, если бы не третий такой случай в его жизни за последние несколько лет. Что касается двух других парней –
– Ада! Все в порядке? Я уже хотел ехать к тебе.
– Рик, я же сказала, что мне никто не должен мешать и телефон я отключаю.
– Ну я звонил на всякий случай, а ты все не подходила.
Она скрыла нахлынувшее раздражение.
– Рик, у тебя не пропадали какие-нибудь безделушки за эти годы?
– О! Думаешь, я помню! Единственное…. – Он задумался. – Перстень. С большим таким сапфиром. Подарок очень близкого человека. Я его почти не снимал, а потом взял и куда-то засунул. Его мне было действительно жаль. А что?
– Я нашла перстень, и у тебя все будет хорошо. Теперь никто не умрет. – («Ну, может быть, только один человек, тот навязчивый парень», – подумала она про себя.) – Встретимся в Риме, давай на Корсо. Сходим поесть, я не ела два дня, все тебе расскажу.
И в тот момент, когда она ужинала с Риком, совершенно обессилевшая, в близком ожидании своего мальчика из Москвы, который с ней поделится своей энергией, позвонил друг и сказал, что этот парень ужинает в модном ресторане с какой-то девкой. Единственное, о чем Ада подумала, когда Рик выписывал ей чек на достаточно большую сумму, что перед Диминым вылетом в Италию надо заблокировать подаренную ему карточку. Все остальное она придумала позже. И была очень, очень рассержена. Но теперь она ехала за ним и думала, что не дотерпит до дома и займется с ним сексом прямо в машине. Ей это было необходимо, как наркоману доза. Проблема не в том, чтобы кого-нибудь себе найти. Этого добра полно. Просто такие отношения ничего не дадут. Нужен человек с определенным характером, и определенные чувства к нему, и особенные отношения с ним. И вот тогда из этих сложных чувств и обстоятельств, которые она сама и будет создавать, можно черпать энергию, которую ей приходилось отдавать своему дару ведрами.
20
Сентябрь. Рим. Кира
Кира села за столик, покрытый клетчатой скатертью, попросила воды, сделала вид, что изучает меню, а сама волновалась перед предстоящим разговором, даже боялась, что никто не придет. Но вот отец появился. Быстро заказал вина и рыбу. Себе и ей.
– Ну, и почему ты не объявлялась столько лет, а сейчас решила? – начал он с места в карьер.
– Мама, уже беременная мной, вышла замуж, и много лет я думала, что мой папа – отчим. А потом она мне все рассказала. И я очень захотела вас найти. Узнала все в Интернете, накопила денег и купила поездку к открытию выставки. Как бы еще я могла с вами познакомиться?
– Умно. Вообще-то похоже на правду. Я поговорил с Глорией, и мы решили, что если все так, как ты говоришь, то мы готовы признать тебя. Но если ты собираешься поживиться за наш счет, я этого не позволю.
– Мне не нужны ваши деньги. Я просто хотела познакомиться со своим настоящим отцом.
– Интересно, а если бы я был никому не известным простым смертным, вызвал бы твой интерес?
– Если хотите, я могу уехать и больше о себе не напоминать.
– Ладно. Ты можешь жить здесь, мы поможем тебе в работе и учебе, но в основном всего придется добиваться самой. Если хочешь, можно послать денег Ане. Как она?
– Я помогаю ей как могу. Как? Живет с мужем-алкоголиком, заботится о нем, а он пьет и орет целыми днями.
– Ну что ж. Каждый сам выбирает себе судьбу. Надеюсь, ты не считаешь, что я и в этом виноват? Она могла не выходить замуж за такого человека.
Кира промолчала.
– Где твои рисунки?
– Выкинула.
– Ничего – будут новые. Надо учиться. Рисуешь ты хорошо. Нужна практика. У меня был один заказ. Расписать комнату на вилле. Возьмешься?
– Конечно! – Она чуть не подпрыгнула от радости. – Но… как же документы?