Закрученный
Шрифт:
— Обязательно.
Коротко кивнув в сторону Эйдена, Райли развернулся на пятках и вышел.
Эйден не бросил даже взгляда на Викторию и, конечно же, не поблагодарил ее. Он никогда не был тем, кто говорит «спасибо», верно? Несмотря на то, что желание сделать это родилось и умерло в то же мгновение, как та необъяснимая эмоция, вызванная упоминанием Мэри Энн. Он просто прошел к единственному окну, к двери, ведущей на балкон, решив самостоятельно созвать своих людей.
Глава 6
Виктория
Все равно ее это бесило. Вопреки всему она хотела, чтобы в его венах текла ее кровь. И делала его сильнее.
Спустись на землю уже. В открытые двери балкона задувал прохладный утренний воздух, и она поежилась. Впервые в жизни она с радостью укуталась бы в пальто. Во что-нибудь, во что угодно, чтобы растопить мороз, практически лежащий инеем на обнаженной коже.
Почему Эйден не дрожал? Он был по пояс голый, такой очаровательный.
Жилка за жилкой мышцы тянулись вдоль живота и аккуратным рисунком уходили на спину. Печально, что на нем были джинсы. По крайней мере, они были чистые. Она вымыла его и сменила одежду, пока он спал. И не смотрела ни на что неуместное, кроме двух… четырех раз. Райли был слишком рассеян, чтобы спрашивать о тех растираниях губкой, за что она была ему благодарна.
Смотреть туда, куда не следует, как это по-человечески. Когда-то Эйден гордился бы этим. А сейчас… она понятия не имела, что происходит в его голове, или как он отреагирует на… ну, на все. Единственное, что она знала — Райли прав. Что-то с Эйденом не так. Он не был собой. Стал холоднее, жестче.
Бросал вызов.
Вампиры всегда бросали вызов слабым и уязвимым.
А те его принимали, иначе в случае отказа были обречены на вечное рабство. Но проиграв, все равно становились рабами. Разница лишь в том, что их не дразнили и не мучили.
Влад, конечно, установил правила. Он утверждал, что презирал слабость и трусость, и поединки были способом избавиться от «недостойных».
Неужели Эйден собирался бросать вызовы всем подряд?
Движение в небе привлекло ее внимание, и она проследила, как парит черная птица. Солнце спряталось за серыми облаками, возможно, даже за толстым слоем стеклообразной измороси. Мама сказала бы, что там ангелы катались на коньках.
Как же Виктория скучала по своей маме. Последние семь лет она была заключена в Румынии по обвинению в разглашении информации о вампирах людям. Влад запретил своим людям даже упоминать ее имя — Эдина Лебедь.
Даже мысль об этом взволновала Викторию. Мятеж был ей в новинку.
Когда Эйден стал главным, по воле Виктории
Как будто Виктория не настолько важна, чтобы беспокоиться о ней.
А она хотела быть важной для кого-нибудь. И была таковой для Эйдена. С того момента, как он увидел ее, он заставил ее почувствовать себя особенной. Но сейчас…
Она шагнула к нему, и все смешалось в животе. Он не отводил взгляда от леса. Огромные дубы разрезали ледяное небо, кроваво-красная листва держалась из последних сил. Большая часть кривых ветвей протянулись и сцепились, как будто деревья держались за руки, готовясь к предстоящей зиме.
Она хотела взять Эйдена за руку, но была не уверена, как он это воспримет.
— Думаю, тебе стоит вернуться в прошлое, — нарушила она тишину.
Она думала об этом. Если вернуться в ту ночь, когда Такер пырнул его, он мог бы все это предотвратить. Не только сам удар, но и ее попытку обратить его. Неделю кормления, когда они чуть не осушили друг друга, их борьбу, это… ничего из этого бы не случилось.
— Нет.
И все? Это все, чего стоили ее тяжкие раздумья?
— Нет? Так просто?
— Так просто.
— Эйден, ты можешь остановить Такера раз и навсегда.
— Слишком многое может пойти не по плану, и мы не знаем, что может произойти в новой реальности. Все может быть куда хуже, чем сейчас.
Она сомневалась в этом.
— Есть только один способ узнать это. — Теперь это ее любимая фраза.
— Нет.
Такой категоричный. Ему не нравилась эта реальность, разве нет?
— Это мое, — произнес он как бы невзначай, напомнив ей отца.
Хорошо, может, и нравилась.
— Да, — вздрогнув, ответила она.
Он опустил взгляд вниз на землю, и она проследила за ним, увидев, как должно, скрытый участок земли. Невзрачный, но сражающийся за жизнь. В саду не цвело ни единого цветка, но кусты были желтые и оранжевые.
Плющ еще держался на решетке, но листья пожухли и высохли.
В центре двора находился огромный металлический диск, впаянный в грязь защитными символами. Казалось, каждый его дюйм покрывали безобидные завитушки. Диск мог двигаться и открывать путь к спускающейся в склеп платформе, где был захоронен ее отец.
Ни слова не сказав, Эйден взобрался на перила балкона и выпрямился, едва сохраняя баланс.
— Что ты делаешь? Здесь слишком высоко. Спускайся! Ты…
Он шагнул вперед.
Она взвизгнула и перегнулась через перила, сердце остановилось, когда она увидела, как он падает… падает… приземляется. Он не шлепнулся и не свалился.
Он просто развернулся и пошел со двора с плавным изяществом и смертоносной решимостью.
Виктория делала раньше то же самой тысячи раз. Вероятно, поэтому она без лишних раздумий последовала за ним.