Закрученный
Шрифт:
Когда ее перестало трясти, она судорожно выдохнула. Если бы только этим ограничились ее муки, но разум отказывался успокаиваться. Такеру придется ответить за это тоже. И хотя она не доверяла ему полностью и знала, на что он способен, она не ожидала такого.
— Все нормально? — грубо спросил Райли, убрав руки.
Она перевернулась на бок, посмотрев на него. Он лежал на спине, глядя в потолок, напомнив ей Эйдена, когда он искал в своей голове ответы.
— Меня не тошнит, если ты об этом.
— Ну
— Ты нанесешь символ?
— Да, если ты все еще хочешь этого. Исправлю поврежденный и нанесу новый, который не даст тебе забирать энергию у других.
— Спасибо.
Почему он так охотно согласился? Потому что его больше не волновало, выживет или нет?
— Тогда нет причин ждать, да? — он опустил ноги с кровати, и она увидела рану на его икре. Свежую, ярко-красную, воспаленную. Ему должно быть очень больно.
Она потянулась и схватила его за руку, не давая встать.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — сказал он, вырывая руку.
Вновь расстроенная, она смотрела, как он залезает в сумку, оставленную братом. Взяв все, что ему было нужно, он разложил оборудование рядом с ней.
— Переворачивайся.
Она послушалась. Он не произнес ни слова, отодвигая края больничной пижамы, в которую она все еще была одета, ткань задралась до плеч. Было больно, когда он исправлял символ на ее спине, — игла проходила через свежий рубец и заживающую плоть.
Когда он закончил, она уже вся вспотела и дрожала.
— Куда тебе нанести новый символ?
Был шанс, что она вновь станет человеком. Нормальной. И это значило, что был шанс, что она сможет вновь увидеть отца. Он взбесится, когда увидит татуировки на ее руках. Не за чем добавлять к ним еще одну, чтобы он разозлился еще сильнее.
— На ногу.
Ее спину сильно трясло, так что она и не пыталась лежать ровно. Она просто приподнялась на подушке и вытянула одну ногу.
Райли закатал ее штанину до колена и замер на несколько секунду. Только смотрел на нее… разгоряченно?
— Райли?
Ее голос вырвал его из тех мыслей, в которые он погрузился. С сердитым видом он вернулся к делу. После предыдущей эта татуировка была едва ощутима. Но — ого! — получилась такой большой, растянувшись от колена до лодыжки.
Тату-машинка затихла, Райли все сложил обратно, затем протер ее окровавленную голень полотенцем из ванной.
— Виктория не права. Ты не умрешь, если это не сработает.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Если ты начнешь слабеть или не сможешь больше есть обычную еду, то я просто нарушу символ, и ты вновь станешь нор… собой.
Он оборвал себя на слове «нормальной». Но суть в том, что она снова станет опустошительницей, если он нарушит этот символ. С одной стороны,
— В любом случае, я хочу, чтобы он оставался, — ответила она. — И действовал.
— Мэри Энн…
— Нет. Поэтому мне нужно, чтобы ты нанес еще один символ.
Его глаза сузились, но он не стал возражать. Однако она его хорошо знала и догадывалась, что Райли думает о том, что он поступит, черт побери, как сочтет нужным.
— Какой?
— Ты знаешь какой. Я хочу такой, как у Эйдена. Тот, что не позволит никому нарушить символы, никогда больше.
Он замотал головой, еще пока она говорила.
— Признай это. Если бы у меня был этот символ, то ведьмы не попытались бы проделать дыру в том символе, который не позволял мне умереть от физических ран, — ведьмы могли чувствовать защитные символы и понимали, от чего именно те защищают.
— Да, но что если тебя захватят в плен? Что ты будешь делать, если тебе нанесут опасный символ?
— Тогда мне нужен тот, что не позволит нанести новые.
— Никто в здравом уме не согласится на такой символ. Ты останешься беззащитной перед массой других заклинаний.
— Райли.
— Мэри Энн.
— Я хочу этот символ, Райли. Первый, о котором я говорила.
— Риск слишком велик.
— У Эйдена же есть.
— Потому что в его случае риск оправдан. Слишком многие тянутся к нему, хотят его использовать, захватить контроль над ним, навредить ему.
— У меня для тебя новость: мне тоже пытаются навредить.
Вообще-то все, кого Райли знал, хотели убить ее. Даже его братья. Или только она помнит, как они смотрели на нее той ночью, когда она убила тех ведьм и фейри? С ужасом, отвращением и злостью. Единственной причиной, по которой они согласились влезть во все эти неприятности, чтобы спасти ее сегодня, было то, что Райли любит ее. Или любил раньше.
— С несокрушимым символом, который не дает тебе умереть от ран, как по-твоему ведьмы решат убить тебя в следующий раз? — зарычал он. — А они попытаются убить тебя снова. Тебя винят в «алой резне».
— Но я…
Он оборвал ее на полуслове.
— Если ты сама не понимаешь, то давай я объясню. Они запрут тебя, заморят голодом и будут пытать, не убивая, день за днем, пока ты просто не умрешь от старости.
Невозможно.
— Это займет десятилетия.
— Именно.
Она внезапно поняла, что позволяет ему запугать себя.
— Нанеси мне символ.
Она уже решила: она скорее умрет сама, болезненно, мучительно, чем станет причиной чьей-либо смерти из-за того, что проголодается. Он не сможет заставить ее передумать.