Шрифт:
Эпиграф
«Лично я сказал бы, что «владелец» всего сущего – судьба… Кто бы ни был на игровом поле, игра справедлива, и от игрока зависит, даст ли он собой пользоваться».
Клифф Бёртон
«Вот твой билет, вот твой вагон.
Все в лучшем виде одному тебе дано:
В цветном раю увидеть сон –
Трехвековое непрерывное кино.
Все позади, уже сняты
Все отпечатки, контрабанды не берем.
Как херувим стерилен ты,
А класс второй – не высший класс, зато с бельем.
Вот и сбывается все, что пророчится.
Уходит поезд в небеса – счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно уснуть.
Земной перрон. Не унывай
И не кричи. Для наших воплей он оглох.
Один из нас уехал в рай,
Он
Он передаст ему привет,
А позабудет – ничего, переживем.
Осталось нам немного лет,
Мы пошустрим и, как положено, умрем.
Уйдут, как мы – в ничто без сна
И сыновья, и внуки внуков в трех веках.
Не дай Господь, чтобы война,
А то мы правнуков оставим в дураках.
Разбудит вас какой-то тип
И пустит в мир, где в прошлом войны, вонь и рак.
Где побежден гонконгский грипп.
На всем готовеньком ты счастлив ли? Дурак…
Итак, прощай. Звенит звонок.
Счастливый путь храни тебя от всяких бед!
А если там и вправду Бог –
Ты все же вспомни, передай ему привет!»
Владимир Семёнович Высоцкий «Баллада об уходе в рай»
Посвящается всем 150 тыс. человек, которые умрут сегодня на Земле.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА 1
По слякотному бездорожью идти трудно. Особенно когда весь день на ногах, да и ботинки громоздкие, а тут еще снег застал всех врасплох – он такой вязкий, по щиколотку, утопаешь в нем, словно в болоте, кажется, что вот-вот провалишься в трясину и тебя засосет с головой в эту кашу. Машины буксуют, деля узкую колею с пешеходами, по краям не пробраться – неухоженные сугробы и припаркованные впритык автомобили. Дворники чешут лопатами изо всех сил, но, кажется, это напрасно, здесь бы снегоуборочной машине пройтись разок-другой. «Весь двор насмарку!» – слышу от какого-то проходящего мимо дядьки, закутавшегося в ворот своей дубленки, кинувшего эту фразу то ли мне, то ли в пространство. Вот мне и приходится прижиматься к краю, чтобы пропускать машины, а потом, выйдя на центр дороги, оглядываться назад, снова брать правее и пропускать. Витающий над городом смог слегка развеялся, свет от уличных фонарей перемешался с бликами противотуманного света, воздух, насквозь пропитанный последствием снежной бури, двигал рабочий день к своему логическому завершению, а меня – к дому из продуктового. Если бы не Эля, то я точно не поперся бы промачивать насквозь свои ботинки в эту слякоть. Но у нас закончился кофе, а значит, завтра по дороге на работу мне придётся заехать в кофейню и за одну или несколько сотен взять латте или капучино в картонном бокале 0,4 л с трубочкой, себестоимостью девять рублей. Моя девушка любит повторять, особенно поутру: «Первое, что нужно сделать после того как ты встаешь с постели, – это пойти и сварить себе кофе». Она не одинока в этом утверждении, миллионы людей к ней присоединятся. Есть среди нас те, кто скажет о зарядке или бокале воды, можно размять шею или почистить зубы, принять контрастный душ, заняться сексом, совершить пробежку или сделать зарядку – но нет, мы из тех, кто варит кофе ранним утром перед завтраком. Эля не проснется без чашки кофе, и с некоторых пор я перенял у нее эту привычку, сделавшую нас зависимыми от кофе. Чтобы весь этот кофейный аромат распространялся и витал по всей квартире. Почти уже год, как мы живем вместе, и мы оба понабрались друг от друга всяких барахольных штучек, затащив их в наши головы, а заодно и в мою квартиру, завалив ими кухню, ванную и спальню. И балкон.
Проезжающий мимо седан притормозил аккурат возле меня, когда я уже снова одной ногой увяз в сугробе, какой-то грузовик встал возле помойки, перегородив проезд, и люди, то ли рабочие со стороны, то ли это водитель с напарником, активно сбрасывали мусор в бак под хозяйственные нужды. Я подходил было уже к ним (это был водитель и наш дворник), как моя нога поплыла в снежной колее и, пошатнувшись, я упал на правый бок. Первый раз за зиму! Упал грамотно, размахнувшись правой рукой, погасив падение, локоть ввалился в снег. Пакет, который я нес из магазина, шлепнулся рядом. Я встал быстро, отряхнувшись, поднял пакет с земли, огляделся по сторонам – эти двое даже не заметили, они так и продолжали сваливать какой-то хлам. А я, двинувшись дальше, обогнув грузовик, невольно оглянулся – ну идиот же! – чисто машинально, из интереса. Ничего серьезного не оказалось. Какие-то сложенные компактно картонные коробки. Тут я второй раз чуть не упал, но на этот раз я уже мог растянуться прямо на проезжей части – не стоит глазеть по сторонам, хорошо, что до подъезда идти оставалось полсотни шагов.
В подъезде было на порядок уютнее. По крайней мере, мне не нужно было постоянно
Дома меня ждал шум воды. Эля была в душе. Я скинул с себя верхнюю одежду, снял зимние ботинки, поставил их на тряпку возле придверного коврика и протянул на всю квартиру:
– Малышка, я дома!
В ответ раздался лишь плеск воды в ванной комнате.
– Эля! – я повторил громче. – Я дома, дорогая!
Я бросил ключи на пуфик. Бряк. Вроде ничего не поцарапал.
– Привет, привет. Я так и поняла, что это ты, поставь чайник, пожалуйста! – Элин голос прозвучал настойчиво громко.
– О’кей, – брякнул я себе под нос.
Из пакета я достал бумаги и конверты, закинул их на обувницу и по пути на кухню постучал в дверь ванной.
– Я к тебе сейчас зайду, хорошо?
– Даже не вздумай, Егор!
– Может, тебе спинку потереть? Или что ещё? Я ведь могу…
Я выждал секунд десять. Тишина. Эля так ничего не ответила. Диалог возле двери был закончен. «В другой раз», – произнёс я уже шепотом и продолжал улыбаться. На кухне было убрано, из пакета я достал литр молока, отправил его в холодильник, кофе поставил на стол, повернулся к столешнице, включил чайник, подошёл к окну и задернул жалюзи. Вымыл руки и достал две кружки.
– Какой ты чай будешь? С чабрецом? Черный или зеленый? – снова тяну я на всю квартиру.
– Что ты говоришь? Я тебя не понимаю, подойди.
Я повторил, прижавшись почти вплотную к двери. Шум воды немного стих.
– Я спрашиваю, какой тебе сделать чай? – громче спросил.
– С имбирем и лимоном, можешь мёд добавить! Я его убрала в нижний ящик в холодильник, – её голос был громче, чем в прошлый раз.
В слякотный период, в это промозглое время, когда приходишь домой с фырчащим носом и осипшим горлом, хочется согреться. Иногда я добавляю коньяк, только не в той пропорции, чтобы получился грог. Это все-таки должен быть чай с коньяком, а не наоборот. Последний раз я пил коньяк с отцом на прошлой неделе, и у нас осталась вторая недопитая бутылка с той встречи, которую я как всегда куда-то подевал. Чайник вскипел, я разлил кипяток по чашкам, добавил по чайной ложке мёда, по паре кусочков лимона и имбиря. Себе в чашку я плеснул коньяка.
Дверь в ванной заскрипела, и через мгновение я уже видел Элю перед собой. Она была как всегда прекрасна. Собранные в полотенце волосы, не обсохшие капли на ее обнаженных плечах и лице. Сама она была обернута в полотенце, босиком проследовав ко мне, обняв меня, поцеловала в область моего лысеющего затылка.
– Привет, милый! И не надо на меня смотреть таким голодным взглядом…
Ох уж эта ее улыбка!
– Босиком ты смотришься еще привлекательнее!
Она ещё ниже наклонилась ко мне, и мы поцеловались.