Закрытая школа. Противостояние
Шрифт:
– Соня и Миша жаловались на головокружение, – сказала Даша и добавила через паузу: – А еще они кашляли кровью… Вика, мне очень жаль.
Вика переводила испуганный взгляд с Даши, сочувственно смотрящей на нее, на мусорное ведро. Это было просто глупое совпадение, она была уверена в этом. Однако внутренний голос предательски нашептывал: «Совпадений не бывает! Ты знаешь это не хуже других. Посмотри: это кровь Олега! Кровь Олега…»
«Вика, мне очень жаль…» – Она наблюдала за Викой неподвижным взглядом карих глаз. – «Они
Красная холодная струйка показалась в уголке Ее губ. Она поспешно вытерла ее рукой.
После разговора с Тамарой Войтевич в холле показал Морозову пикового короля:
– Я нашел это в своей комнате, – сказал он встревоженно вполголоса, оглядываясь на беззаботно пробегающих мимо учеников, и показал оборот карты с надписью. – Встреча назначена вечером в часовне.
– И мне. – Морозов вынул из пиджака бубнового короля, щелкнув по карте пальцами. – Я получил ее с одним гадким подарочком.
– Нужно быть готовым к любым неприятностям, – предупредил Войтевич.
Они заговорщически оглянулись. Издалека за ними наблюдала Елена, едва сдерживающая слезы: после гибели Игорька отношения между нею и Морозовым расстроились, а ей так нужна была сейчас поддержка. Морозов окинул ее холодным взглядом, словно из ушата ледяной водой окатил, как какой-то не заслуживающий даже презрения бездушный предмет.
– Ясно, что нас зовут не на благотворительный бал, – нервничая, сказал Войтевич.
– Кто бы это мог быть? – озадаченно спросил Морозов.
– Не знаю, но нужно просчитать все варианты, – весомо заметил Войтевич. – Как говорится, береженого бог бережет…
– А тех, кто много болтает, конвой стережет, – с сарказмом сказал Морозов.
Морозов ушел весь на взводе: мало того, что вечером их, словно провинившихся школьников, вызывают на ковер, так еще и Войтевич говорит с умным видом очевидные вещи.
Войтевич с упреком посмотрел ему вслед: если им подкинули карты, значит, дело плохо, с такими вещами не шутят. Войтевич прекрасно помнил тот случай из молодости, когда ему было лет двадцать семь и он работал в лаборатории с Каспаровым.
Каспаров работал увлеченно, опыт в тот день проходил успешно, он был в приподнятом настроении, когда попросил Войтевича занести в журнал с красной обложкой результаты опыта.
Войтевич открыл журнал, пролистал его и заметил между страниц, прямо на рукописной таблице с результатами опыта, игральную карту – короля пик. Войтевич вынул ее, занес в таблицу результат, говоря Каспарову:
– Не знал, что вы играете в карты. Будете искать пикового короля – он у вас тут завалялся…
Внезапно раздался звон разбитого стекла. Войтевич поднял голову и увидел побледневшего, как мел, Каспарова. Колба, в которой он только что проводил опыт, выпала у него из рук и лежала теперь разбитая на полу.
– Что с вами? – с тревогой спросил Войтевич. – Вам нехорошо?
– Нет… Все в порядке… – ответил Каспаров, проводя по лбу дрожащей рукой.
Войтевич заметил, что на лбу у Каспарова выступил пот и он в панике смотрит
– Она вам нужна? – протягивая, Войтевич заметил на обратной стороне карты надпись от руки. – Смотрите, тут написано: «В полседьмого у колодца». Кто-то приглашает вас на свидание, – сказал он, улыбаясь.
Каспаров сделал шаг вперед и выхватил карту из рук Войтевича. На его лице был написан ужас, он молча вышел из лаборатории, оставив изумленного Войтевича в одиночестве размышлять об увиденном только что.
Мысль о том, что Каспарову предстоит свидание, одно известие о котором вселило в него ужас, не покидала Войтевича до самого вечера. Любопытство взяло верх над тактичностью, и Войтевич, прячась за деревьями, направился к колодцу.
Еще издалека он заметил Каспарова, который нервно курил, ожидая кого-то. Войтевич остановился и стал наблюдать. В этот момент в Каспарову подошел один из агентов лаборатории, и они стали о чем-то разговаривать. Войтевич посмотрел на часы – была ровно половина седьмого.
Внезапно на плечо Войтевича легла чья-то рука, он в ужасе подскочил и развернулся. Перед ним стоял Колчин.
– Ты что тут делаешь, Костя? – спросил Колчин. – Следишь за Каспаровым?
– Владлен Петрович, с ним что-то происходит, – взволнованно сообщил Войтевич. – Он сегодня нашел в своем журнале карту и до смерти испугался.
– Правильно сделал, – невозмутимо сказал Колчин. – Это была третья карта – последнее предупреждение. Что-то вроде «черной метки».
Вдруг от колодца раздался крик. Войтевич обернулся – Каспарова нигде не было. Агент лаборатории быстрым шагом направлялся к ним.
– Бедняга свалился в колодец, – спокойно прокомментировал Колчин. – Думаю, свернул шею.
– Вы убили его? – пораженно спросил Войтевич. – Но Каспаров был почти гений! Результаты его опытов…
– Он опубликовал их без моего разрешения, – холодно прервал его Колчин. – Это вызвало слишком большой интерес к нашей лаборатории. А нам это не нужно… Видишь, – усмехнулся Колчин, – даже гении совершают ошибки. – Он пристально посмотрел на Войтевича и сказал: – Впрочем, это касается всех, кто вольно или невольно ставит под угрозу нашу работу.
Последняя фраза звучала как предупреждение. Даже больше – как угроза! У Войтевича мурашки побежали по спине. К ним подошел агент лаборатории и отдал Колчину карту Каспарова.
И вот сейчас в руках у Войтевича была точно такая же карта! Правда, надпись на обратной стороне была другой, но тот, кто отправил ее, явно был в курсе, что Войтевич был свидетелем расправы над Каспаровым, и постарался, чтобы предупреждение выглядело как можно более зловещим.
Виктор, сидя во время перемены в своем кабинете, рассматривал рисунки ребят. Задержался на Надином, улыбнулся, отметив про себя, как это прекрасно, что Надя изобразила свою семью, но внезапно поменялся в лице, обнаружив на ее рисунке свастику, начерченную на гербе школы. Он начал лихорадочно рыться в бумагах на своем столе, нашел папку с гербом школы, обвел ручкой на гербе те же линии, что и на Надином рисунке, – действительно, получилась свастика!