Закрытые воды
Шрифт:
События идут одно за другим, и все словно окрашены в разные цвета.
Неизвестность постепенно отступает, и разноцветный мир вокруг меняется.
Шаги к переменам даются непросто — приходится бегать и воевать, платить и добывать, уговаривать и запугивать. Но ты делаешь шаг, другой, затем жалеешь о содеянном, переживаешь и зарекаешься, напиваясь в уютной таверне «Адмирал Бенбоу»… А потом всё повторяется, всё идет по кругу. Что-то останется в глубинах памяти, что-то сотрется, заменится новыми впечатлениями и эмоциями, словно океанская волна стирает узор на песке, который ещё мгновение назад казался самодостаточным. Но есть такие вещи, которые не стираются из памяти. Это память о пролитой
«Никогда больше не буду спецназером!»
Сколько раз я уже это говорил, а?
Глава 13
СТРАХ НЕИЗБЕЖНОГО ФИНИША
Во сне я летел над джунглями и саваннами огромной долины Леты.
Нужно было что-то записывать в блокнот, а я не мог.
Просторы, раскинувшиеся вдоль огромной тропической реки, превосходящей даже Амазонку, невозможно описать так, как образно описывают джунгли путешественники, привычно употребляя слова «непроходимые», «дикие» и «полынь». Здесь уже что-то другое, переход количества в качество. Человек может сравнивать эти бесконечные волны колышущегося изумруда разве что с избитым — «лёгкие планеты». Потому что ландшафтный аналог найти невозможно. Приходится использовать морфологию. Или вспоминать Океан, ибо только он способен вместить столько же сущего.
Река потрясает размерами. Допустим, где-то наверху в единое русло сливаются два мощных потока. Учтём колоссальную площадь водосбора. И всё равно этого мало. Очевидно, что на севере стоят высоченные горы, где с голубых ледников непокорённых Джомолунгм вниз стекают потоки чистейшей воды, формируя начало этого вселенского чуда.
Не могу ясно представить, масштаб огромный, пугающий и восхищающий одновременно!
В этих джунглях есть лемовское, из «Соляриса».
На первый взгляд можно найти что-то общее между дождевыми лесами и сибирской тайгой, отмечая метафизическое в их древней нетронутой природе. Мешает эта потрясающая зелень, нереально ровная, практически однотонная, без разрывов даже в руслах небольших речек, где деревья упрямо смыкаются над потоком, и цепляющих взгляд неровностей рельефа. Здесь живёт и умирает колоссальное количество биомассы, занимающей, пожалуй, целый континент Кристы.
Вертолёт простенький, проверенный, надёжный — Robinson R44 RAVEN I.
Новенький, белый. Откуда-то знаю, что на хвостовой балке наиболее бестолковых предупреждает надпись на русском в контурной стрелке: «Осторожно, винт!» Пилота почему-то разглядеть не мог. Сидит себе мужик, спокойно, уверенно — в белой рубашке с короткими рукавами, в больших чёрных очках, абстрактный, типичный лётчик гражданской авиации.
Долго летим. Меня уже подмывало задать острый вопрос о точке невозврата. А откуда мы взлетели, где площадка? Понятия не имею.
Очень комфортный полёт! Плавный.
Виды панорамные, кресла удобные, большое несимметричное хвостовое оперение и доработанные лопасти винтов снижают вибрацию и шум в кабине, конструкторы постарались на славу. Не сравнить с «Ми-2», где без наушников голова через час взрывается…
Деревья внизу стоят настолько плотно, что иногда кажется, будто мы летим над каким-то вселенским болотом, а не лесом. Масштаб на глаз не ловится. Редкие и потому какие-то нереальные, настораживающие наблюдателя холмики выглядят чужеродными опухолями. Характерно, что именно с ними у местных охотников связано много мистических легенд и мифов. То старинный амулет найдут, то «прикосновение к таинственному» почувствуют.
Тайн, несомненно, хватает. Закрытое пространство.
На Амазонке хоть местные племена издревле живут, здесь же нет людских поселений в диком лесу, только у Реки. Река — это всё. По огромной артерии можно плыть на узкой длинной лодке, похожей на таёжные
По сельве пешком особо не попутешествуешь, в пути не до песен будет. И скорость движения очень низка. Часто подстилающая поверхность покрыта переплетениями корней, предательскими мягкими кочками, рытвинами, и всё это богато сдобрено колючками, гниющей водой и ядовитыми тварями. Километр, пройденный по джунглям, справедливо приравнивается к пяти в саванне. Всё честно — ты хочешь пройти, сельва хочет тебя затормозить. Пока она побеждает. В этом и есть её прелесть. В неповторимой жизнестойкости.
Джунгли очень разнообразны. Мы этого зачастую не видим, а вот в индейских языках есть три десятка слов для обозначения оттенков зеленого. Вот так вот. У наших северных народов — особый словарный запас для снега, у индейцев — для зелени.
Чего тут только нет! Досковые деревья, у них огромные корни в виде стоящих на ребре досок, диковинные шагающие деревья с висячими корнями, местные из их древесины делают луки. Из стволов розовых деревьев выдалбливают каноэ — эти скорлупки, даже стоя на воде без просушки, служат десяток лет. Бразильский орех, большие плоды которого похожи на кокос. Оболочка, будто у кокоса, а внутри большие зерна. Говорят, крупней земных. Я пробовал, вкусные, понравилось.
Девственная красота. Орхидеи, папоротники, экзотические фрукты, у которых не всегда есть земной аналог. Удивительны огненные деревья, дважды в год сбрасывающие ярко-рыжую кору вместе со всеми наросшими и налипшими паразитами. А тяжёлые круглые плоды дерева пушечных ядер канониры «Темзы» всерьёз хотят опробовать в практической стрельбе…
Речки и ручьи и сверху малозаметны, а внизу их вообще не видно, пока лбом не упрёшься. Если плыть на лодке, то русла речушек похожи на длинные извилистые пещеры с зелёными стенами, прогрызенные каким-то чудовищем проходы в стене джунглей. Свод высоко — вытягиваешь весло и не достаешь до влажных мшистых веток, с которых на тебя глядят, а иногда стараются и прыгнуть. Речек достаточно много.
Карты, навигаторы… Забудьте, на Кристе ещё ничего этого нет! Вы идёте зигзагами и восьмерками, потряхивая полупарализованной от беспрерывной работы мачете рукой. Материтесь, со злостью глядите вверх, стараясь точно определить, где там солнце, совершаете ошибки, натыкаетесь на водные преграды или болотца, возвращаетесь, чтобы вновь и вновь впахиваться в многокилометровый обход, если только сразу не поступили умно, встав на звериную тропу, которые есть всегда и везде. Их видно? Значит, путь проторен, куда-то выведет, и не к болоту. По каким-то причинам звери перестали ходить этим маршрутом? Тогда тропы моментально зарастают, покрываются гниющими листьями.
Тропинки всё время петляют, обходя упавшее дерево или болотце, где вас ждут дополнительные опасности… Чужие здесь не ходят. А вы — свой? Уверены?
У реки встречаются свободные от деревьев участки, широкие поляны, полосы более редкой растительности — почти все они заняты людскими поселениями.
Нужны новые места.
Нужна экспансия.
Пилот неожиданно накренил лёгкую машину, панорама быстро поехала влево, и мне открылась полоса саванны, простирающаяся за зелёным морем! Равнина вплотную, почти без подошвы, подходила к горной цепи, прямо к разрыву между хребтами, к перевалу с широкой и низкой седловиной. Справа от неё заблестело серебро огромного водопада, узкой лентой низвергающегося в невидимую мне каменную чашу в обрамлении облаков водяной пыли. Схватив маленький бинокль, я пригляделся. Нижняя ступень каскада очень высокая, так что под холодные струи не влезешь, махом голову в плечи вобьет! Вот это мощь!