Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны

Рыжков Владимир Васильевич

Мнение по этому вопросу Сергея Кудряшова, историка:

Я просто могу сказать, что есть разные точки зрения. Например, есть солидные работы, которые показывают, сколько уничтожил капитализм во всем мире, в том числе голодом и войнами, которые были задолго до марксистов. Что же касается самих марксистов, которые появились в России, то они же не из воздуха взялись. И товарищ Сталин, и товарищ Ленин жили в определенной атмосфере, и, до того как они пришли к власти, они формировались в какой-то атмосфере. Конечно, на них откладывало отпечаток то, как они жили в России. И палочная дисциплина в той же русской армии существовала, и жуткие наказания. А что было в других армиях? Если вы узнаете, что там делали с солдатами, — кровь стынет в жилах. Так что надо быть

довольно аккуратным с аналогиями — аналогии не всегда работают. Что же касается военного дела и тех потерь, которые мы терпели в войнах, то это свойственно было России и до большевиков. У нас всегда были довольно большие потери во многих войнах.

Многое было в России до большевиков, но в таком массовом масштабе такого типа явлений не было. Конечно, это легло на какую-то почву, и уйма прекраснейших книг написана о причинах этого, но такого типа явления, чтобы, например, огораживать голодные регионы, не было в русской истории никогда… На подступах к Одессе, например, в 1932 году стояли заградительные отряды, и красноармейцы в упор расстреливали идущих в город голодных крестьян. Вот такого типа зверств не было. Конечно, в Англии тоже были убийства людей, но тут есть качественная разница. Разные тенденции и разная окраска.

Там в иерархии ценностей человеческая жизнь все-таки занимает более высокое место. Там, то есть в капиталистических странах, гуманизм отвоевывает свои позиции, чего нельзя сказать про Россию. Потому что у нас и до сих пор человеческая жизнь почти ничего не стоит.

Мнение по этому вопросу Александра Ципко:

Я все-таки принадлежу к тому поколению, которое пришло к политической зрелости во времена Хрущева, во времена «оттепели», и меня поражает, что мое поколение подавляющим большинством восприняло как правду то, что Хрущев начал рассказывать. Но это было в народе и без него — о сталинских репрессиях, о том, что мало того что расстреливали якобы врагов народа, их детей ссылали, жен сажали, — и это вызывало в массе населения какое-то чувство протеста, по крайней мере морального отторжения. Оно было.

Кстати, некий показатель: известная история, связанная с Советом Европы, — смертная казнь. Надо сказать, что во Франции 25 лет назад общественное мнение было за смертную казнь. Но Миттеран тогда пошел вопреки общественному мнению. А сейчас, за 25 лет, все поменялось. А вот в США к этому по-прежнему спокойно относятся.

И тут мы должны сказать, что и советский режим тоже был неодинаков, он тоже эволюционировал. И он тоже относился к частной жизни по-разному. Можем взять 50-е годы, 70-е годы. Даже Афганская война чему-то научила. Именно поэтому и начала медленно расшатываться система — цена человеческой жизни стала возрождаться уже во времена Хрущева. И что самое главное и на что никто не обращает внимания из исследователей — все меньше стало возможностей принуждать к такого типа репрессивным действиям. Работники ВЧК и НКВД легко могли убивать сограждан, а вот уже в КГБ люди морально к этому не были готовы. И это надо помнить.

Известно, что у маршала Жукова было много нехороших прозвищ, в том числе «мясник». И число жертв, которые понес СССР во Второй мировой войне, наверное, могло бы быть иным при другом руководстве. Ведь страшная цена была заплачена за победу. И наверное, Жукова не зря называли «мясником». Но вот вопрос: он что, лично такой был или это была имманентная черта того режима, той власти, которая существовала тогда в нашей стране?

Мнение по этому вопросу Виктора Суворова:

Дело в том, что наша система резко отличалась от систем в любых других странах. Допустим, провести ядерное испытание с участием десятков тысяч солдат — нигде в мире до такого, конечно, не додумались бы. Поэтому о войне мы можем говорить разные вещи, здесь можно спорить, но в сентябре 1954 года Жуков произвел на Тоцком полигоне ядерное испытание, где превратил в импотентов 40 тысяч русских здоровых мужиков. Я хотел бы сказать о системе — у немцев солдата положено было хоронить в гробах. И пример: «Красная звезда» от 11 декабря 2001 года рассказывает о Синявинских высотах — здесь похоронено 128 390 советских солдат. Но «Красная звезда» говорит, что это маленькая толика, потому

что кости остальных разбросаны по округе. Так вот, если бы Жукову, который в тех местах воевал, сказали, что нужно подвезти 128 390 гробов, то он бы к человеческой жизни относился несколько иначе. Есть множество кадров, когда показывают немецкие кладбища на советской земле: для каждого солдата — индивидуальный крест. У нас этого не было. И еще пример, тоже цитата из «Красной звезды»: «Бои в районе Псковщины были затяжные, и никто точно не знает, сколько погибло солдат». Официально считалось, что здесь захоронено более полумиллиона, но сейчас, когда открылся доступ к архивам, выясняется, что гораздо больше. Так вот, если бы какому-то полководцу сказали — сюда нужно подвезти такое-то количество гробов и такое-то количество фанерных звездочек, в этом случае люди бы относились как-то иначе. И еще в отношении того же Жукова. Есть знаменитая картина Корина, картина действительно мощная, — не картина, а портрет, где Георгий Константинович восседает в орденах. Да, Корин — мощный художник. И у Жукова было время после войны сидеть и позировать в орденах. Но миллионы солдат лили свою кровь, вернулись домой калеками, где-то лежат десятки тонн орденов и медалей, которые они заслужили, и эта власть — при Хрущеве, Брежневе, Андропове, при ком угодно — не удосужилась эти награды вернуть своим солдатам.

Я давно говорил о том, что есть очень простой способ решить эту проблему — опубликовать книгу типа телефонной и разослать во все военкоматы: Иванов Иван Петрович, призван в таком-то райвоенкомате, вас ждет орден Славы 3-й степени. Пусть каждый придет, пусть каждый себя найдет. Вместо этого всякие разнообразные вучетичи лепили этих гигантских баб. Отчего это? От того, что на возведение этих дурацких монументов, по которым мы побили все рекорды, шли колоссальные средства. Люди осваивали там строительные материалы, работала техника, были какие-то бюджеты. А вот ходить по полям и собирать эти кости — на это бюджетов у нас нет. Эти кости как валялись, так и валяются.

Да, у советской власти были разные периоды, и она смягчалась. Она смягчалась, но вот что настораживает: в исторической науке появился в последнее время такой трюк — считается, что в том или ином событии погибло три миллиона человек, а потом какой-то историк говорит — знаете, я все архивы «прошерстил», там нет трех миллионов. Там всего сто тысяч. И психологически получается, что если не три миллиона, а сто тысяч, то и события нет. И нет преступления. Ведь сто тысяч — это ерунда, это мы не считаем.

Поэтому насчет смягчения — безусловно, стало меньше жертв, не стало массовых репрессий, но вот от этого цена человеческой жизни выше не стала.

Мнение по этому вопросу Александра Цыпко:

Тут надо быть очень аккуратным, надо быть очень объективным. На мой взгляд, наше негативное отношение к 80-м годам, к периоду перестройки, оно даже с национальной точки зрения не очень объективно. Да, было сделано много ошибок, но тем не менее появилось ощущение, что нельзя жить по-старому, что надо заниматься человеческой жизнью. Тот же Брежнев просто дал всем жить, как хотят, но систему сохранил. А уже Горбачев и его команда ощущали противоестественность этого. Я просто знаю, потому что общался в то время с Вадимом Медведевым, Георгием Шахназаровым — со всей этой командой. Они не хотели разрушить систему, они хотели ее гуманизировать, создать социализм с человеческим лицом. На последних ступенях развития системы возрастала роль морального фактора в оценке истории, и у руководителей страны она возрастала. А как сейчас трактуют Горбачева? Общечеловеческие ценности, то есть отказ от национальных интересов. Не было ничего подобного. Речь шла о возвращении к ценностям гуманизма, и не больше.

Но вернемся к количеству — насколько это оправдывает или не оправдывает само событие? Кстати, недавняя история с голодомором. Например, Ющенко объявил, что от голодомора на Украине погибло 10 миллионов человек. Другие говорят: ерунда — там всего три миллиона погибло. «Всего». Просто сталинский режим приучил нас к таким печальным цифрам. Но что это значит? Значит, что был голодомор. Но он везде был.

И если Ющенко совсем с ума сошел и 7 миллионов прибавил, то что — ничего особенного там на Украине и не было? Ведь «всего» 3 миллиона погибло…