Закулисная хроника. 1856 — 1894
Шрифт:
Через некоторое время на представление «Ревизора», дававшегося с Григорьевым 1-ым в роли Городничего, приехал в театр государь. Удивленный отсутствием Сосницкого, он призвал к себе в антракте Гедеонова и спросил:
— Почему Городничего не играет Сосницкий?
— Сосницкий более не служит у нас, ваше величество.
— Как не служит?! Это для меня новость!! Почему?
— Требовал слишком крупную прибавку, хотел непременно получать тридцать пять рублей разовых. Дирекция на это не согласилась, он закапризничал и отказался от службы.
— По-моему, он прав, — сказал Николай Павлович. — Он знает себе цену и совершенно резонно требует
На другое утро Гедеонов отправил чиновника из конторы к Сосницкому с этим приятным для него известием. Иван Иванович был так тронут вниманием государя, что просил посланного тотчас же передать директору о своей готовности продолжать службу без всякой прибавки. Однако, ему были увеличены разовые и он снова вступил в состав русской драмы.
Жена Ивана Ивановича Сосницкого, Елена Яковлевна, которой я, при поступлении своем на сцену, уже не застал в живых, была так же одною из талантливейших актрис императорского театра. В молодости она, по общему свидетельству всех, знавших ее, отличалась красотой, в доказательство чего можно привести стихи A. С. Пушкина, посвященные ей:
В жизни это была энергичная, строгая и вспыльчивая особа. Московский актер И. В. Самарин рассказывал мне, как он был сконфужен приемом, сделанным ему Еленой Яковлевной, когда он, будучи еще очень молодым человеком, приехал в Петербург и счел долгом явиться к Сосницкому с визитом.
— Подойдя к парадной двери квартиры Сосницкого, — повествовал Иван Васильевич, — я взялся за звонок, который, выскользнув из моих рук, пронзительно задребезжал. Меня быстро впустили и попросили пройти в зало. Через несколько минут, вместо ожидаемого Сосницкого, в дверях появляется его супруга. Елена Яковлевна. Я только что хотел отрекомендоваться, как она внушительно и сурово спрашивает меня:
— Это вы, молодой человек, так громко звоните?
— Извините ради Бога, — сконфуженно отвечаю, — это произошло совершенно нечаянно…
— Ничего, ничего, — тем же тоном перебила меня Сосницкая. — Я хотела вам лишь заметить, что так звонить может только или муж, или дурак.
Зная Сосницкого за превосходного учителя, при первых своих дебютах на сцене Александринского театра я обратился к нему с просьбой заняться со мной разучиванием роли из новой пьесы Н. Потехина «Дока на доку нашел». Он с удовольствием взялся за это и стал мне показывать, как нужно играть. Тут только я понял, каким тонким знатоком искусства был этот почтенный старик; тут только я понял, как много требуется от актера, желающего серьезно служить делу. Школьные преподаватели, при сравнении к Сосницким, казались мне сами школьниками.
Иван Иванович был до того требователен даже в мелочах, что просто наводил на меня страх как при уроках, так и на репетициях пьесы Потехина, в которой участвовал сам.
Впоследствии я попросил Сосницкого пройти со мной роль Чацкого («Горе от ума»), которую я получил для исполнения в бенефис покойной Левкеевой. Хотя эту роль
— А скоро ли тебе придется играть Чацкого?
— Через две недели, — отвечаю.
— Через две недели? — удивленно переспросил Сосницкий — Ну, братец, беги скорее в театр и отказывайся от этой роли.
— Как же можно отказываться?! — испуганно возразил я. — Помилуйте, Иван Иванович, такие роли даются не часто. Нужно ими дорожить и во что бы то ни стало играть.
— Я это тебе советую потому, что ты понятия не имеешь о стихах Грибоедова. Тебе нужно учить Чацкого не две недели, а может быть два года, да и то будешь ли ты в нем приличен, не поручусь…
Тут он сам прочел мне один из актов этой комедии, и я согласился, что он прав. Более художественного чтения комедии Грибоедова представить себе нельзя. Как ни была плоха моя передача роли Чацкого, однако я не хотел от нее отказываться и после долгого разговора убедил Сосницкого помочь мне в разучивании. Он приказал мне аккуратно два раза в день являться к нему. Насколько эти уроки принесли пользу, судить не мне, но эту роль в комедии Грибоедова я долгое время и с успехом играл на императорской сцене.
Показывая многое в деле драматического искусства, Сосницкий однажды представил мне человеческий смех в различных формах; он хохотал по крайней мере на пятнадцать манер, и каждый хохот был в высшей степени заразителен и натурален.
В юности Иван Иванович играл однажды в одной пьесе со знаменитым Дмитревским (в то время уже старцем), который, вместе с основателем русского театра Ф. Г. Волковым, считается первым появившимся на Руси актером. Таким образом, Сосницкий был звеном, связующим две театральные эпохи, и поэтому при торжественном праздновании 100-летия русского театра [7] на сцене Большого театра Сосницкий не в пример прочим за свое участие получил высочайшую награду: ему было прибавлено к получаемому пенсиону семьсот рублей.
7
В конце пятидесятых годов
Спустя некоторое время после этого празднества за кулисами стали поговаривать о пятидесятилетнем юбилее Сосницкого. Его друзья, поклонники и сверстники утверждали, что пора эта наступает. Начались хлопоты о торжественном юбилейном спектакле, театральная же контора медлила с разрешением, отвечая на все запросы, что будто бы по ее справкам пятидесятилетие службы «деда русской сцены» вовсе не так близко, как кажется устроителям, желавшим чествовать Ивана Ивановича. Нетерпение друзей Сосницкого в этом случае было так велико, что один из них, ныне тоже покойный Л. Л. Леонидов, пожелал устроить предварительное празднество юбилея в тесном кружке в своей квартире. Для этого приготовлено было достаточное количество речей, стихов, музыки и поднесений. От Ивана Ивановича все это, конечно, тщательно скрывалось. Когда же наступил этот день «предварительного юбилея», от Леонидова поехали за виновником торжества два депутата, выбранные всем присутствующим обществом, певец О. А. Петров и П. А. Каратыгин. Они забрали его с собой в том, в чем он был дома, под предлогом поездки на товарищескую пирушку.