Закулисные страсти. Как любили театральные примадонны
Шрифт:
Прасковья Ивановна трудно носила ребенка, болезнь брала свое, но она была счастлива – беременность стала для нее знаком, что Господь простил ее жизнь во грехе, а главное, теперь и она могла осчастливить мечтающего о наследнике Николая Петровича.
Граф приказал своему крепостному художнику Ивану Аргунову написать портрет Прасковьи Ивановны. Это был не первый портрет Жемчуговой, который заказывал Шереметев, но беременной ее писал только Аргунов. Измученная туберкулезом, болезненно худая, с большим животом – и такой ее любил и хотел помнить граф Николай Петрович.
Рождение сына отняло у Параши последние силы. Мальчик, нареченный Дмитрием, появился на
В день рождения Дмитрия граф Шереметев наконец объявил всему свету, что Прасковья Ивановна является его венчанной женой перед Богом и людьми.
Однако Прасковью это уже не интересовало, а общество… общество не пожелало признать крепостную девку графиней Шереметевой.
Похоронили Прасковью Ивановну в Петербурге, в Александро-Невской лавре, в фамильной усыпальнице графов Шереметевых. Провожали ее в последний путь друзья-актеры и вся челядь графа, уважавшие и любившие свою графиню-крестьянку. И, конечно же, сам убитый горем Шереметев с крошечным сыном на руках.
На могильной плите Прасковьи Ивановны Жемчуговой, в замужестве графини Шереметевой, выбиты стихи:
Не пышный мрамор сей, бесчувственный и бренный,Супруги, матери, скрывает прах бесценный.Храм добродетели душа ее была:Мир благочестья, вера в ней жила.Граф мучительно переживал смерть любимой. До конца своих дней он чтил память своей графини и, желая воспитать в сыне такое же отношение к матери, написал для него два важных документа: «Завещательное письмо» и «Жизнь и погребение графини Прасковьи Ивановны Шереметевой». Всю свою любовь, все свое восхищение, все свое уважение к этой чудесной женщине граф излил в этих произведениях. Он называет ее только по имени и отчеству и всегда именует графиней…
«Я питал к ней чувствования самые нежные, самые страстные… наблюдал я украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность. Сии качества… заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою… Постыдную любовь изгнала из сердца любовь постоянная, чистосердечная, нежная, коею навеки я обязан покойной моей супруге…»
Граф пережил «возлюбленную супругу» на шесть лет, которые посвятил воспитанию сына и исполнению последней воли Прасковьи Ивановны. А завещала она все свои личные средства и драгоценности отдать сиротам и бедным невестам-бесприданницам. Занятия благотворительностью помогали графу хоть как-то утешиться в его горе. Николай Петрович, продолжая дело жены, которая всегда помогала нищим, сиротам и больным, построил в Москве Странноприимный дом и знаменитую Шереметевскую больницу. Сейчас в этом здании располагается Институт скорой помощи имени Склифосовского.
Воспитанием сына Прасковьи Ивановны помимо самого графа занималась и лучшая подруга Параши – Татьяна Васильевна Шлыкова. Она тоже хранила память о Прасковье и старалась воспитать в Дмитрии Николаевиче любовь и уважение к умершей матери.
Это почтительное отношение передавалось из поколения в поколение. Вот что пишет в своих воспоминаниях Ксения Александровна Сабурова, дочь расстрелянного в 1918 году бывшего губернатора Петербурга А. А. Сабурова и Анны Сергеевны Шереметевой, праправнучка Прасковьи
Память о Прасковье Ивановне хранят не только потомки, но и… работники музея в Останкино. Это один из удивительных московских музеев. «Украсив село мое Останкино, – писал граф Николай Петрович в завещании сыну Дмитрию, – и представив оное зрителям в виде очаровательном, думал я, что, совершив величайшее, достойное удивления и принятое с восхищением публикою дело, в коем видны мое знание и вкус, буду всегда наслаждаться покойно своим произведением». Теперь этим «делом» можем насладиться и мы – походить по музею-усадьбе, увидеть оставшиеся от знаменитого шереметевского театра предметы реквизита, ноты с пометками крепостных исполнителей, коллекцию инструментов. И в том числе – арфу, на которой играла Прасковья Жемчугова.
Она перебирала эти струны и пела… Звуки арфы и чудного голоса Параши отдавались в сердцах слушателей… И, конечно же, в любящем сердце Николая Петровича Шереметева.
Роман Катерины. Любовь Никулина-Косицкая и Александр Островский
В своей «Записке об авторских правах» Александр Николаевич Островский писал, что «без пьесы, как бы ни были талантливы актеры, играть им нечего», однако при этом он признавал, что и драматургу без актера трудновато. «Все лучшие произведения мои писаны мною для какого-нибудь сильного таланта и под влиянием этого таланта», – заметил он в другой своей статье.
Одним из таких талантов, и даже первой среди них, Островский назвал Любовь Павловну Косицкую (после замужества Никулину-Косицкую), выдающуюся русскую актрису, которая двадцать лет играла на сцене Малого театра.
«У ней действует сама природа, она говорит, как чувствует», – писал современный критик о Любови Павловне, покорившей своей игрой всю театральную Москву. Вся жизнь Косицкой, с самого рождения, давала пищу ее замечательному таланту.
Родилась будущая актриса в 1829 году в селе Ждановка, расположенном на берегу Волги. «Мы были дворовые крепостные люди одного господина, которого народ звал собакою, – вспоминала Любовь Павловна в своих „Записках“. – Мы, бывши детьми, боялись даже его имени, а он сам был воплощенный страх. Я родилась в доме этого барина на земле, облитой кровью и слезами бедных крестьян».
Со временем этот барин перебрался в Нижний Новгород и перевез с собой многих крепостных. В городе семье Любы удалось выкупиться на волю. Ей тогда было уже четырнадцать лет, и она пошла на службу горничной к нижегородской купчихе Долгановой, большой любительнице домашнего театра. Люба скоро приобщилась к увлечениям хозяйки и стала с удовольствием принимать участие во всех домашних постановках. Это занятие приносило ей столько радости, что Люба отправилась в Нижегородский театр – посмотреть игру профессиональных актеров.