Залечишь мои раны?
Шрифт:
— Ты любил ее? — Катя пошевелилась во сне, обняла руками подушку, перевернулась на живот, лишая взрослых возможности разглядывать ее спокойное личико.
— Кого? — мужчина нахмурился на секунду, не совсем понимая суть вопроса, а потом усмехнулся. — Лену? Какая любовь в пьяном угаре? Мне нравилось отрываться с ней. Прикольно было бесить ею же отца. Все. Нет, ну тогда-то я называл это любовью. Но в сущности — это был просто бред.
— А Котенок?
— А Котенок — жертва того бреда. Лена даже не знает, кто ее отец. Сама признавалась когда-то, что не сделала аборт только потому, что поздно сообразила. Ну а не бросить
— Ей очень повезло, Марк, — Снежана протянула к мужчине руку, провела по щеке. Леонид был прав. Он винит во всем себя. — Повезло, что Лена когда-то встретила именно тебя.
— Ей повезло, что Лена тра… — договаривать он не стал. Бросил взгляд на дочь, опомнился, отвернулся. — Ей повезло, что она родилась на свет. Потом, повезло, что попала к бабушке, потом, что к нам. Потом, что Лена пытается часто держать слово ради получения все новых средств. Постоянно везет, Снеж. А вдруг когда-то не повезет?
— Ты же сам сказал, что скоро вы с Сашей все решите.
— А если нет? Знаешь, ей весь совсем скоро четырнадцать. Она сама сможет решать, где жить. Но только я не выдержу еще два года. Я говорил, что Лена сейчас со Жданом?
Снежана неопределенно кивнула.
— Значит, говорю. Ему доставляет удовольствие все, что он делает в пику мне. Уж не знаю, почему именно я стою ему костью в горле. Может, когда-то слишком унизил. Я тогда особо не разбирал, кого мешаю с грязью, сыпля деньгами направо и налево. Наверное, что-то сделал такое, что эта гнида запомнила. Запомнила, и начала мстить. По — всякому. Через Лену, то и дело подбрасывая куда нужно подробности моего прошлого, а недавно этот… — еще один взгляд на Катю, и Марк сдерживается от ругательства. — Он понял, что Катя растет. Я не позволю ей находиться рядом с угашенной Леной и ее хахалем еще полтора года. Если не выиграю процесс — просто украду. Мне уже все равно.
— Господи, как же это страшно, — Снежана закрыла лицо руками, пытаясь переварить очередную порцию информации.
— Именно поэтому я и не хочу, чтоб ты чувствовала себя чем-то нам обязанной.
— Да когда же ты уже поймешь, что я сама могу решать, кому хочу быть обязанной, а кому нет. И при чем тут вообще обязанности? Думаешь, Марина с твоим отцом рассуждают подобными категориями? Или Самарский со своей Сашей? Так почему я должна думать так? Почему должна искать выгоду в отношениях только для себя? Ты ни во что не ставишь себя, а обижаешь при этом меня. Марк, не делай этого. Смирись. Я тут. Была этой ночью, буду еще, если понадобится. Перестань благодарить за то, что привыкаю к твоей дочке. Не смей больше сыпать своими спасибо за то, что является нормой. Нормой человеческой и нормой отношений. Ты сделал для меня куда больше, чем бессонная ночь у кровати больного ребенка. Ты спас меня от одиночества, от отчаянья, от злых людей, в конце концов. Потому смирись.
— Я понял.
— Я рада.
Смотря на то, каким серьезным он сейчас выглядит, Снежана улыбнулась.
— Спас…
— Марк!
Снежа повысила голос, и только потом поняла, что здесь делать этого никак нельзя.
Марк усмехнулся.
— Я постараюсь,
— Уж постарайся…
— Но, может, ты все-таки поспала бы?
— Самойлов, — Снежа закатила глаза. — Тебя легче пристрелить, чем заставить хоть что-то понять. Пошли пить кофе.
Боясь, что их разговоры все же не лучшее, что способствует восстанавливающему детскому сну, мягко поднявшись с кровати, девушка потянула за собой Марка.
Им предстояла очередная чашка крепкого кофе, продолжение беседы, а может тишина, а потом несколько минут сна уже на диване в гостиной, пока Катя не встала, и не оповестила весь мир, что ей снова хорошо.
Продолжение от 21.06.
Лену Снежана во второй раз увидела уже во вторник. Марк уговаривал дочь остаться дома, не понимал, зачем рваться в школу так настойчиво, если совсем недавно было плохо, но Катя и слушать его не хотела. Уперлась, что в школу попасть ей просто необходимо. На закономерный вопрос отца: зачем? Отмахивалась, продолжая собирать вещи.
— Мне нужно заехать за тетрадками. Я не брала те, что на вторник.
Марк скрежетал зубами, но почему-то прямо не приказывал остаться. Почему — Снежана поняла чуть позже, случайно услышав часть их разговора.
— Ты же сам говорил, что я должна быть у мамы со вторника по пятницу. Сам говорил, что так нужно. Ну так почему вдруг сегодня должно быть исключение?
Ответа у Марка не было, а потому он просто смирился.
Смирился, собрался, снова занервничал и замкнулся. Как всегда, когда Кате предстояло оказаться у матери.
Теперь Снежана наконец-то поняла, что значили те его смены настроения. Марк, когда Котенок у него, и Марк, когда она у матери — два разных человека. Первый — спокойный, расслабленный, часто веселый. Второй — задумчивый, чуть дерганый, настороженный.
В машину они сели втроем. Снежану обещано было завести в офис, а Катю в школу. Но прежде к Лене за тетрадями.
Снежа периодически бросала взгляды на дочь и отца. Вряд ли их выражения лиц можно было бы посчитать радостными. Когда машина остановилась у нужного дома, Катя нехотя выбралась на улицу, направилась в сторону подъезда.
— Ты не пойдешь с ней? — Снежана оглянулась на Марка, который остался сидеть на своем месте, провожая дочь напряженным взглядом.
— Нет. Если Лене нужны будут деньги, выйдет сама. А кроме как о деньгах, ей со мной не о чем говорить.
— А проверить, в каком она состоянии?
— Я не ношу с собой кайфометр, Снеж, а внешне она часто выглядит вполне адекватной.
Настаивать Снежана не стала. У нее-то опыта в этом куда меньше, чем у Марка. Замолчала, вместе с Марком следя за тем, как за Катей закрывается дверь подъезда.
Ее не было минут десять. Самойлов успел разнервничаться с новой силой, постоянно крутил в руках телефон, будто готовясь позвонить., Но девочка появилась на крыльце, и он облегченно выдохнул. Только облегчение длилось не долго. За ней из подъезда показалась Лена.
Снежана помнила ее. Как ни странно, во время их первой встречи почти не успела разглядеть, но сейчас все равно узнала. Женщина с выкрашенными в черный волосами шла в нескольких шагах за Катей.
Она остановилась, не доходя до машины. Даже не посмотрела на дочь, когда та открыла заднюю дверь джипа, села на свое место, отбросила рюкзак, скривилась.