Залесье
Шрифт:
Тем временем в трактир подтягивались гости, постояльцы спускались с верхних этажей. Слева сел купец из Ульпии в ярком кафтане с блестящими застёжками. Рядом устроился его партнёр в менее щегольской одежде. Справа расположились ремесленники. Мало-помалу завязалась беседа. Дивное белое пиво с густой стойкой пеной и нежной кислинкой во вкусе постепенно развязывало языки. Когда разведывательные мероприятия завершились, и Мортимеру наскучило слушать про новые поборы, снижение цен и лютых конкурентов из Кронбурга и Саксобурга, магистр начал наступление:
– Мы с товарищем здесь всего первый день, ничего пока не знаем. Не скажете ли, судари, опасно ли тут на дорогах?
– Да не опаснее, чем где-либо, - буркнул широкоплечий краснодеревщик по имени Ансельм и отхлебнул еще из тяжёлой глиняной кружки.
– Король Мациус разбойников-то поразогнал, - согласился сухопарый сапожник Вилберт, - А вот их господарь, - он манул рукой в сторону торговца с юга, - Собрал всех бродяг,
– Ты на господаря Валуда бочку не кати, - вскипел ульпийский купец, - Он это потому сделал, что подлый люд хотел на корню извести.
– А я что против?
– усмехнулся чеботарь, - Я только за. По мне, так всю эту гадость давно изничтожить пора. Честным людям житья не дают.
Сэр Даргул понял, что беседа зашла не туда, и решил развернуть разговор в нужное русло:
– Ну, с людьми лихими все понятно. Такие и в наших краях промышляют. Только вот мне говаривали, будто водятся в ваших землях существа пострашнее - вампиры. Грабителям нужно одно - золотишко. А от этих тварей не откупишься. Им только кровь подавай. Никто от них живьём не уходил.
– ААА, эти-то. Думал, ты господин про них не знаешь, не хотел пугать, - неуверенно начал здоровяк Ансельм, - А тебе, оказывается, наплели. Ну так слушай. Действительно есть они. Появились у нас недавно. Ещё лет десять назад их не было, и слова-то такого мы не знали.
– А появились они, как господаря Ульпии убили. Не иначе как он тут замешан, - перебил Вилберт.
– Снова начинает. Сплетни то всё и слухи!
– решительно отрезал торговец.
– Ну, не знаю-не знаю. Но у нас сказывают, будто он головы только так рубил, а пуще всего любил народ на колья сажать.
– Так то только отманцев, да неверных бояр с их прихлебателями, - недовольно крикнул купец, - А казнить таких - вообще дело богоугодное. Вот вы тут в Залесье своем отсиживаетесь ...
– Подождите же. Давайте все-таки про вампиров поговорим, - вмешался Угрехват.
– Вы, сударь, их не слушайте. Пусть спорят, еще и волосы рвать друг дружке начнут, - ухмыльнулся мебельщик, - Я сейчас Вам все сам расскажу, - и, ткнув локтем соседа, продолжил, - Вы, господин-ученый старайтесь только днем ездить. Твари те лишь после заката выходят, чтоб они к кобольдам провалились. Говорят, свет их обжигает. А так да, рыскают они вдоль дорог, особливо, около кладбищ, нападают на путников. Иногда и в деревни забираются, в дома проникают. А как человека упырь встретит, так прыгнет, да как вцепится в шею, прям как собака или волк, и не отпускает, пока всю кровушку не высосет. Клыки у них отрастают, забыл сказать. Только Вы будьте покойны. Не шастают они днем, хоронятся.
– А откуда взялись вампиры-то эти?
– А были, говорят, они божьими людьми, такими же, как мы с Вами. Только высосал им кровь такой же упырь, вот они упырями-то после смерти лютой и сделались.
– Прямо все и становятся?
– не поверил сэр Даргул.
– Вроде как не все. Кому как повезет. Отец Фолькомар так говорит: кто крепок в вере, ходит в церковь, а главное, исправно платит десятину, тот просто умирает, а вампиром может стать исключительно страшный грешник и неплательщик. Да только неправда все это. Вот недавно случай был в деревеньке за десяток миль отсюда. Жила одна девушка Петруца. Тихая была, худая, бледненькая, что твой подснежник по весне. И в церковь чаще других ходила, даже после службы оставалась и со священником задушевные речи вела. Как-то по осени захирела Петруца. С каждым днём всё хуже и хуже, под конец слегла вовсе. Мать как-то увидела у нее на шее две отметинки, маленькие такие, взгляду неприметные. Ясно дело, упырь к ним хаживает. Понавесили гирлянды из чеснока во всех углах. Да только не уберегли. Той же ночью скончалась девка. Всем селом хоронили. Кузнец хотел было кол в сердце вогнать, да отец покойницы не дал. Зарыли так. А зимой несколько человек в лесу пропало. Пошли крестьяне их искать, до сумерек маялись. А как темнеть начало, в деревню поворотили. Да только далеко в чащу ушли, застигла их в пути ночь. Вот уж почти к древне подъехали. Глядь, а посередь дороги Петруца стоит - голая и белая-белая вся, будто из снегу вылеплена - и клыки острые кажет. Подошли ближе. Она на них прыг. Да и парни не робкого десятка попались. Уделали душегубку, да голову ей отрубили, принесли деревенскому старосте, а после сожгли.
Пока краснодеревщик живописал историю, старый некромант под столом пихнул коленом Тэдгара, дабы тот внимал. Пригодится для отчёта.
– И все вампиры вот так голышом и ходят?
– поинтересовался сэр Дарул
– Натурально все, - ответствовал Ансельм, - На некоторых ещё остаются клоки одежды. Да они сами её сдирают с себя. Дара речи человеческой лишаются, только кряхтят, да рычат по-звериному. И не понимают ни чуточки. Иногда даже бегают на четвереньках.
– Ну уж нет!
– вмешался Вилберт, который успел уже опрокинуть в себя две пинты белого пива и закусить парочкой брецелей, - Не все кровососы такие. Вот я вам другую историю расскажу. Некогда возвращались купцы из Саксобурга обратно
– Не может быть!
– вскричал Ансельм и долбанул тяжёлым кулаком по столу, - Как пить дать укокошил своих дружков твой Горст, да и наплёл с три короба. Не могут кровососы ни говорить, ни одеваться. Чтоб мне попасть антилопе на рога, если это не так! Вон ещё бабка рассказывала, как её дядюшка Луц из Саксобурга однажды в заброшенную деревню после заката заехал, так из всех домов упыри попёрли, голые все или в лохмотьях, слов не говорят, только мычат и ревут, как зверье. Еле ноги унес.
Тут начался пьяный спор. Сапожник и мебельщик - каждый пытался доказать свою правоту по большей части угрозами да ругательствами. Сэр Даргул брезгливо отворотился. Похоже, больше сведений уже не собрать, пора возвращаться наверх. И тут Угрехват поймал взгляд незнакомца в уппелянде. Тот, оказывается, внимательно наблюдал за потасовкой и ухмылялся. Вдруг мужчина встал, поправил широкий пояс и направился прямиком к столику магов.
– Привет честной компании. Позвольте, господа, - его голос прозвучал, как пушечный выстрел, нет не по громкости, скорее по силе отрезвляющего действия. Даже Вилберт и Ансельм на мгновение затихли и уставились на вновь прибывшего. Меж тем люди на скамье подвинулись, и мужчина сел прямо рядом со старым чароплетом.
– Меня зовут Зиберт из Клозингена. Вы так громко кричите, что уже вся "Хромая устрица" вникла в предмет вашей полемики, - за соседними столиками одобрительно засмеялись, - И так как мне ваша свара изрядно надоела, я желаю положить ей конец.
Исследователь нежити с удивлением ответил, как новый сосед смог завоевать всеобщее внимание и вмиг успокоить горячие головы. Он излучал абсолютную уверенность, нет, не слова, а интонации, манера держаться и говорить играли на образ властного лидера.
– Эй, трактирщик, принеси-ка мне большой бокал красного вина, да полфунта запеченной свинины!
– крикнул он через плечо, - Так вот, судари. Расскажу я вам одну историю. Нет, не о вампирах. Даже наоборот. Как-то хозяйка испекла пирог. Мимо проходили трое нищих и запросили подаяния прямо у неё под окнами. Она отрезала им маленький кусочек пирога и вынесла. Бедняки разделили его между собой. Тут мимо проходил монах и спросил, с чем был тот пирог. Первый голодранец сказал: "С яблоками", Второй: "С грушами", а третий: "С изюмом". Ну, и кто из них прав?
– человек в уппелянде обвел собеседников выразительным взглядом, - А правы все, - решительно заявил он и добавил, - Очевидно, дама испекла пирог с разными фруктами. Это каждому из нищих досталось что-то одно. И здесь прав и ты, и ты, - Зиберт из Клозингена посмотрел на краснодеревщика и сапожника.