Залейся зельем!

Солдатов Алексей

— Я даже не могла предположить, что будущее можно чуять носом, — принцесса с любопытством посмотрела на Диодора.

— Да, можно, — закивал черный кот. — Можно.

— Обоснуй?

— Легко, — воскликнул Диодор. — Британские ученые коты давно, еще на той неделе, доказали: сначала запах появляется, потом уже чего-то происходит. Понятно?

— Нет, — скептически прищурилась принцесса. — Как-то ненаучно звучат твои слова… Ты не находишь?

— Как же не научно?! — обиделся Диодор. — Британские ученые коты же

доказали, а ведь они мяукать ерунду не станут. Ты мне не веришь, но ученым-то поверь!

— Ах, верю, верю, — усмехнулась Тулинэ, — конечно, если уж британские ученые коты так намяукали, тогда ты прав, наверное…

— Я прав всегда! — фыркнул кот.

— И чем же оно пахнет?

— Что пахнет?

— Да, будущее, ё-твоё!

— Ах, это… — прищурился кот. — По правде говоря, я не успел как следует разнюхать, ты прискакала и помехи навела.

— Что я навела? — не поняла Тулинэ.

— Помехи… — устало вздохнул Диодор. — Своим приходом ты весь мой предсказательный эфир забила запахом своим, теперь всё будущее тобой пропахло.

— Ты хочешь мне сказать, что я воняю? — возмутилась девушка. — Мне, той, которая из душа не вылазит и чистотой своей является примером для принцесс!

— Да не ори ты, — недовольно скривился кот, — не от тебя фонит, фонят лишь твои настырные помехи.

— И чем же у меня они фонят?

— Какой-то сказочной белебердой и жизнерадостностью…

— Упс, — смущенно усмехнулась Тулинэ. — Ну, если жизнерадостностью пахнет, то это да, мои помехи помехуют… Ты говоришь, фонят сильно?

— Просто жуть! — пожаловался кот. — От уровня такого, жизнерадостности, рецепторы все стонут у меня…

— Как стонут? Соло, хором иль дуэтом?

— Я выразился образно, могла бы догадаться, конечно же, никто не стонет, хотя, конечно, мог бы и стонать…

— Как хорошо, что образно, — облегченно вздохнула принцесса, — а то мне только тут рецепторного хора не хватало, что по-кошачьи стонет в унисон. Мне одного рецепторного кота хватает, с усами и хвостом.

— А мне с того, что образно, не легче! — обиженно фыркнул Диодор. — Пришла тут с жизнерадостностью своею и всю настройку сбила!

— Мой милый Диодор, насколько ты пушист, настолько ты капризен.

— Капризен?! Я?! — возмутился кот. — А ну-ка обоснуй!

— Легко! — воскликнула Тулинэ. — Британские ученые принцессы уже давно, вчера после обеда, доказали, что те коты, у коих всё помехи помехуют и хором образно рецепторы стенают от жизнерадостности премиленьких принцесс, являются капризными!

— Ни капли не научно! — запротестовал кот.

— А вот научно! Или ты веру потерял в британскую учёность?

— Я не капризный, — шмыгнул носом Диадор и обиженно отвернулся.

— А какой, мой милый Диодор? — принцессе все же удалось погладить пушистого ассистента по загривку.

— Чувствительный… — фыркнул кот и спрыгнул на пол.

—

Ах, посмотрите-ка вы на него! — всплеснула руками Тулинэ. — Чувствительный какой нашелся! Тоже мне, пушистая принцесса!

— Тогда уж принц! — огрызнулся Диодор. — И не фоняй тут жизнерадостностью своей! Ее высокий уровень мне не сулит приятностей.

— А что же он сулит?

— Он неприятности сулит, а то чего похуже…

— Так что же, неприятна я тебе? — надула губы Тулинэ. — И близость царственной особы рядом не вызывает радости? А я стараюсь и тружусь, и жизнерадостность свою всю трачу на тебя, неблагодарный…

— Тут царственность не при делах совсем, — вздохнул Диодор, — какой б особой не была она. Все дело в жизнерадостности, ведь от нее одни проблемы.

— И чем же жизнерадостность тебе не угодила?

— Да всем!

— Ну а по-моему, жизнерадостность — штукенция весьма приятная.

— Чего же в ней приятного? — недовольно отозвался черный кот. — Да весь пушистый опыт мой подсказывает, что жизнерадостность в хозяйстве бесполезна, а иногда и просто для здоровья вредна.

— А ну-ка обоснуй, — парировала Тулинэ. — Но только без мяуканья котов ученых из Британии.

— Ну хорошо… — промямлил Диодор. — Вот, например, прошу я жизнерадостно покушать и, предположим, в три часа утра. Тогда что происходит?

— Летит в тебя моя прекрасная туфля, что золотом расшита, с подбитыми набойками из стали, чтобы на балах звенели и…

— Кхм-кхм, мы отвлеклись, — прервал ее Диодор. — Продолжим наши опыты. Так… Значит… Скажем, возвращаюсь жизнерадостно домой, когда лишь алая заря окрасит утреннее небо багрянцем алым, и радость возвращенья своего хочу я зычно разделить с тобой, что происходит?

— Летит в тебя моя прекрасная туфля, что золотом расшита, с подбитыми набойками из стали, чтобы на балах звенели и… Кажется, уже вторая… — задумчиво произнесла Тулинэ, загибая пальцы.

— Ну вот, а если… — начал было Диодор.

— Так, стоп! — прервала его принцесса.

— Кто крикнул: «Стоп!»? — опешил кот. — Что значит «Стоп»?

— А то и значит — «Стоп»! — возмутилась Тулинэ. — Миленькое дело! Я так без обуви останусь! Нет, если дальше так мы будем продолжать, то я босая буду. Да я ж так простужусь! Такой мне опыт неприятен! Стоп, я так больше не играю!

— Вот и говорю я, что жизнерадостность — штуковина довольно вредная… Согласна? — довольно прищурился Диодор. — Так что ей ты не фони, не надо.

— Ну хорошо, меня ты убедил, не буду, — пробурчала Тулинэ. — Я пофоняю чем-нибудь другим. В большом избытке любопытство у меня… Вот любопытством можно помехнуть немного?

— А любопытством так вообще ни в коем случае нельзя! — вздыбился Диодор. — Ведь в любопытстве кроется смертельная опасность для кошачьих!

— А ну-ка обоснуй? — усмехнулась Тулинэ.