Залив

Комиссия состояла из трёх человек: биофизик, психолог и представитель военной академии, который беспокоил меня больше остальных. Формально он ничего не мог предъявить мне, но всё шло к тому, что у меня отберут погоны.

– Капитан, в рапорте вы пишите, что Варвара Синицына предложила вам положить руку на стекло портативного аквариума, – сказал он.

– Да.

– Что же было дальше?

– Ланцетник припал к стеклу с другой стороны и принял форму моей ладони.

– На ваш взгляд, это было больше похоже на рефлекс или на дрессировку? –

– Это было нечто большее.

– Что вы имеете в виду?

Я опять отвернулся к окну. Там берёза гнулась под сильным ветром. Она не сопротивлялась, а просто склонялась под ним то в одну, то в другую сторону. Что им сказать?

– Я не могу вам это объяснить, потому что сам не понимаю природу этого явления.

Члены комиссии переглянулись.

– Ну, хорошо. Оставим это, – сказал психолог. – В рапорте написано, что в этот момент перед вами возник некий образ. Это было обычное воспоминание?

– Нет, это не было обычным воспоминанием. Как будто кто-то ткнул иголкой в конкретное место мозга и за ниточку достал это событие из памяти. Я и участвовал в нём, и видел его со стороны как зритель.

– Расскажите комиссии об этом событии.

– Ссора с дочерью. Банальный спор отцов и детей.

– В чём суть конфликта? Я понимаю, что это личное дело, можно без подробностей, в общих чертах.

– Я говорил ей, что задача человека привнести в жизнь стабильность и порядок, следуя определённым правилам.

– А она?

– Она ответила, что мой порядок – это упорядоченное движение к катастрофе. Хлопнула дверью и ушла из дома, – я замолчал, и в который раз меня накрыло чувство вины. Захлестнуло, затопило и выкинуло на берег без сил.

– У вас есть предположение, почему вы вспомнили именно это событие?

– Нет, – ответил я слишком поспешно для того, чтобы это было правдой.

Повисла пауза, и я опять отвернулся к окну.

– Вот эта девушка, биолог, которая изучает ланцетников, мм…, – психолог пролистала папку с материалами дела, чтобы уточнить имя. – Варвара Синицына. Она ровесница вашей дочери, как я понимаю?

– Да.

***

Девушка сидела напротив Серёги Комара, быстро говорила и резкими росчерками что-то рисовала на бумаге. Я смотрел на неё со стороны и видел, что она нервничает. Глаза блестели, на щеках пятнами проступал румянец, и ещё она постоянно прикусывала нижнюю губу. Там была трещинка, и, нажимая на неё, девушка намеренно делала себе больно. Запах её духов был непривычный: пахло акацией, степными травами и горячим солнцем. «Едва ли такие духи вообще существуют», – подумал я и понял, что в офисе повисла напряжённая тишина. Я поднял глаза и растерялся: они вдвоём вопрошающе смотрели на меня.

– Сашка, скажи просто «да», – обречённо уронил Комар.

– Да, – повторил я, хватаясь за его подсказку как за соломинку.

Она кивнула, мол, так я и думала, деловито собрала бумаги со стола и, сказав: «Тогда через неделю», вышла, унося с собой запах степной полыни.

– А ты понял, что этим своим «да» ты только что нарушил нашу клятву? – с неприкрытой насмешкой поддел меня товарищ.

Он подошёл к столу, порылся там и достал

«Агентство космических путешествий» в лице двух напарников Сергея Комарова и Александра Чернова клянётся, что никогда больше не нарушит правило закрытых территорий», – зачитал он и добавил: – Как дети, честное слово. Кровью только не скрепили, а жаль.

– Тогда зачем вот это «просто скажи да»?

– А у меня какой-то другой вариант был? Ты своё лицо видел? – хохотнул он и добавил озадаченно: – Кто бы мог подумать! А ведь обычная курносая девчонка.

Планета, на которую нам предстояло отправиться, была под грифом «Строго закрыто для посещений». По сути, это один остров на огромном пространстве воды. Буквально два месяца назад проснулся вулкан, и его начало трясти так, что пришлось экстренно эвакуировать всех поселенцев. На моей памяти это была самая стремительная и самая масштабная спасательная операция с начала освоений новых территорий.

Что происходило там на данный момент, мы толком не знали. Информации просачивалось мало, но упрямая девушка Варя уверяла, что, по её сведениям, вулканическая активность сошла на нет. Ещё настораживало то, что Варя никак не объясняла цель полёта. Просто заявила, что не успела забрать во время эвакуации что-то важное. Понятно, что это не шпильки-колечки, но что? Единственный плюс состоял в том, что планета не охранялась. Просто никому в голову не могло прийти, что найдётся идиот, который туда отправится.

Первый день космического рейса всегда хлопотный. Мы с Комаром занимались своими обязанностями по кораблю. Сразу после старта я проверил приборы, системы жизнеобеспечения, электронику. Хотел убедиться, что всё в порядке, да и вообще так по инструкции положено.

Друг периодически появлялся и докладывал мне, что делает Варя. «Проснулась». «Завтракает». «Зависла у иллюминатора, как Джульетта на балконе», – подтрунивал он надо мной. «Никогда не понимал, на что там смотреть! – продолжал напарник. – Это как в кругосветке: корабль отплывает, все высыпают на палубу – глазеть на море. Через десять минут – никого нет. Два-три чудика зацепились у борта, остальные уже в баре, казино или бассейне».

Удивительно, но Варя не разглядывала корабль, ничего не трогала руками, не задавала никаких вопросов и не объясняла нам, что мы должны, а что нет. Наоборот, была тихая и сосредоточенная: совсем не такая, какой я увидел её первый раз в нашем офисе. Она как будто добилась своего, выдохнула, и задумчиво смотрела, как космическое пространство медленно проплывает мимо. Только по прилёту, перед самой высадкой вышло весело. Я решил на всякий случай проверить газовый состав атмосферы. Мы втроём стояли перед панелью управления и ждали результат, но анализатор отказывался работать. Комар слегка постучал по нему пальцем, призывая его к сотрудничеству, – ничего. Прошло где-то секунд десять, и внезапно Варя стукнула по приборной доске основанием ладони так, что мы с напарником вздрогнули от неожиданности. Анализатор мигнул несколько раз на прощанье и отключился совсем.