Заложница в академии
Шрифт:
Всё-то он знает.
Декан не в преподавательской форме, как было во время занятий, на нём серый спортивный костюм: штаны и объёмная толстовка. На ногах простые белые кроссовки. Он кажется ещё моложе и улыбчивее, настолько, что Брайт чувствует, как щёки немного краснеют.
— Добрый вечер, профессор, — отвечает она так же по-пинорски.
— Готовы к отработке? — он говорит медленно, чтобы она успевала
— Честно говоря, с большим удовольствием пошла бы к себе и легла спать.
Столь длинное предложение удостаивается довольной улыбки, и Эмен Гаджи толкает дверь библиотеки, пропуская Брайт внутрь.
Она замирает.
Великолепных стеллажей, уходящих под потолок, больше нет. Всюду, словно бабочки, лежат книжные развороты, и Брайт даже удивляется, что они не разлетаются потревоженные человеческими шагами. Обугленные полки источают запах костра и плавленной полировки. Витражи закоптились, магический фон ослаблен и словно одичал, это очень чувствуется. То и дело лица и рук Брайт касаются воздушные потоки холодные или горячие — это магия освободившаяся от книжной оболочки.
— Вы знаете пинорский, — произносит Эмен Гаджи утвердительно и заинтересованно.
— Да… отец учил. Он алхимик…
— Знаю. Его книга была в этой библиотеке. Её используют на парах алхимии, как учебное пособие.
Брайт улыбается, ей бы хотелось заниматься по книге отца, но у нейромодификаторов нет в программе первого курса алхимии.
— Отец говорил на пинорском, как на родном. Он сказал, что это наш тайный язык, когда мне было пять, и я сочла своим долгом штудировать пинорские словари.
— Как много талантов, — смеётся Гаджи.
Это могло бы быть неловко, но в его тоне сквозит сарказм.
— Поиск приключений, основы хирургии и пинорский. Что ещё? Чечётка? Декламирование стихов?
— Я неплохо пою, — отшучивается Брайт, а декан преувеличенно серьёзно кланяется.
— Пожалуй, этот концерт я пропущу, — и они начинают смеяться.
Голоса отдаются в пустой библиотеке страшно громко, гулкое эхо возвращается и бьёт по ушам.
— Итак… что нужно делать? Убираться?
— В каком-то смысле. В библиотеке было несколько миллионов книг. Как минимум три тысячи из них содержали тёмную магию. Они были не о тёмной магии, а с ней. Это разные вещи, как вы понимаете, — Брайт кивает. — Теперь эта магия облепила стены и не даст их восстановить. Ещё пара тысяч активных светлых книг, они летают по помещению, чувствуете?
— О, да! — Брайт поднимает руку и смотрит как молочно-белое облако концентрированной магии стремительно ее обволакивает, щекоча и охлаждая. — Что они делают?
—
— И что с ними теперь делать?
— Темные отскребсти со стен. Светлые поймать.
— А уборка? Кто сделает это?
— Библиотека сама восстановится, как только стены будут очищены, а светлые книги перестанут сходить с ума.
— И книги сами…
— Да, книги тоже восстановятся, как только их магия будет поймана. Те, в которых магии не было, подтянутся следом.
— Вау…
— Вы не бывали в магических библиотеках?
— Я никогда не думала, что они так работают… — Брайт трогает молочно белый туман, он ластится, как живой. — Как его ловить?
Гаджи вытягивает руку над туманом и велит:
— Место, — по-пинорски, а туман возмущённо взвивается и формируется в полупрозрачную книгу. — Пошевеливайся!
И подставляет чёрный мешок, который достаёт из кармана толстовки.
Книга недовольно хлопает страницами, но послушно ныряет в мешок.
— Один готов. Осталось три тысячи двести восемь светлых книг. Раз уж вы знаете пинорский будете их ловить. Тёмные книги оставим мистеру Хейзу.
Брайт кивает и оглядывается. Это странно, но ей кажется, будто стоит упомянуть Рейва Хейза, как он тут же будто материализуется из воздуха. Она натыкалась на него сотню раз за остаток дня и никак не могла понять, то ли сама обращает на него внимание, то ли он её преследует.
Везде и всюду говорят о Хейзе, он настолько популярен, что можно даже не прислушиваться, и всё равно оказаться в центре сплетен о нём. А потом он проходит мимо и приходится мучительно гадать не слышал ли он этот глупый трёп.
Вот и теперь Брайт замирает, кожей чувствуя приближение проблем.
Хейз стоит в дверях, крутит на указательном пальце какой-то брелок и смотрит на носки своих ботинок.
— Мистер Хейз, — кивает Эмен.
— Добрый вечер, сэр, — Хейз чуть щурится в знак приветствия, но не делает попыток прибзиться. — Мне тоже проведёте инструктаж?
— Полагаю студент шестого курса в этом не нуждается.
Декан вежливо и даже немного смущённо улыбается Брайт, а потом выходит, и это… странно.
С ним уходит крошечная частичка тепла и становится морошно и промозгло.
— …
— Давай сделаем это молча, — Брайт не даёт Хейзу начать язвить и язвит первой.
— Звучит, как приглашение, — ухмыляется он.
— Ты наверняка всё слышал. Я светлые книги, ты — тёмные?
— Раз уж декан так сказал, — он чуть кланяется, а потом просто проходит мимо Брайт без дальнейших комментариев.
Библиотека достаточно огромна, можно разойтись в противоположные стороны и не встречаться, так что Брайт уходит к высоким окнам, где тусуется стая книг.