Заложница

Каммингс Мери

Она взбежала на чердак, шепнула Рейлану:

— Мне надо будет уехать на пару часов.

Он кивнул, улыбнулся и сжал ее плечо.

Спустилась вниз, прихватив с собой найденное в сундуке старинное фарфоровое блюдо с «охотничьей» сценой: трое охотников над трупом медведя. Объяснила Кипу:

— Хочу Моди показать — может, она захочет через магазин продать? А то для гаражной распродажи такое блюдо как-то… слишком хорошо!

— Да, это настоящий антиквариат! — подтвердил Кип.

Много он понимает в антиквариате!

Когда

хлопнула дверь, Рейлан выждал еще пару минут и медленно слез с сундука. Выглянул в окно — полицейской машины у калитки уже не было — и осторожно спустился вниз. Осторожно вовсе не потому, что мог кто-то услышать или заметить — скрипучие ступеньки так угрожающе прогибались под ногами, что, казалось, вот-вот какая-нибудь из них треснет и он кубарем полетит вниз.

Да, в этом доме не стенки в коридоре красить надо! Хорошо бы заменить лестницу, поставить новые двери — эти можно кулаком выбить; и трубы поменять — похоже, их сделали еще при Рузвельте; и в чулане сделать полки, и от ненужной мебели избавиться…

Идти в чулан и снова валяться там не хотелось. Завернув на кухню, Рейлан взял с блюда яблоко и пошел по дому, смакуя на ходу терпкую кисловатую мякоть.

Ночью, в темноте, ему мало что удалось рассмотреть, но на этот раз он обнаружил запасной выход: из маленькой комнатушки в конце коридора, где стояла стиральная машина, дверь вела на задний двор.

В двух спальнях, судя по стерильной чистоте и затхлому воздуху, никто не жил. Третья же, рядом с гостиной, была обжитая, уютная и какая-то… очень женская: бежевый пушистый ковер с голубыми и желтыми цветами, светлые занавески с оборочками и желтое покрывало на кровати, и на подушке — игрушечный кот, серый с зелеными глазами, старый и потертый.

И пахло в ней чем-то женским — то ли духами, то ли еще чем-то, чем может пахнуть только в женской спальне. Только одна деталь не вписывалась в общую картину: большое темно-красное керамическое блюдо, висевшее на стене. На нем были изображены стилизованные кошки — разноцветные, переплетающиеся одна с другой, с зелеными блестящими стеклышками на месте глаз.

Рейлан подошел к кровати, взял в руки игрушечного кота, покрутил в руках и на секунду испугался, когда тот хрипло мяукнул. Усмехнулся: дитё! До сих пор в куклы играет!

И, словно притянутый магнитом, растянулся на постели, уткнувшись лицом в подушку и вдыхая, впитывая в себя этот свежий, нежный и волнующий женский запах. Потом с закрытыми глазами перевернулся на спину…

Он знал, что забравшись тайком в ее спальню и лежа тут, ведет себя как какой-то поганый извращенец — еще в белье ее не хватало начать рыться! — но уж очень было хорошо!

Подвернись ему вместо Грейс какая-нибудь скучающая бабенка, желающая поразнообразить свою сексуальную жизнь и испытать небольшую толику острых ощущений (еще бы — беглый преступник и убийца!), все оказалось бы просто: они бы доставили друг другу взаимное удовольствие, и совесть была бы при этом чиста.

Но Грейс — другое дело. За эти несколько дней Рейлан уже неплохо изучил ее:

добрая, милая, приличная и неискушенная — и очень доверчивая. Наверное, он смог бы без труда соблазнить ее… только вот потом, когда он уйдет — не начнет ли она мучиться угрызениями совести, вспоминая, что спала с преступником — или, чего доброго, будет считать себя запятнанной и переживать по этому поводу?

Хорошенькая же получится благодарность за все, что она для него сделала!

Нет, уж лучше не поддаваться искушению и оставить все как есть…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Блюдо Моди понравилось, даже очень: она готова была сразу дать за него двести долларов или поставить в витрину за триста. Плохо было другое — в ответ на простой вопрос: какого черта было разыгрывать из себя Купидона и подсылать к ней Кипа?! — она снова впала в воинственно-назидательное настроение и, довезя Грейс до дома, увязалась за ней, продолжая свой монолог:

— Подумай сама, тебе уже почти тридцать — а там и до сорока недалеко! И что у тебя есть?! Ни мужа, ни детей… неужели ты и детей не хочешь?!

— Не знаю…

Хочет ли она детей, Грейс действительно не знала — наверное, хочет, как и все… Но чтобы при виде любого младенца у нее замирало сердце (а именно эти чувства, по ее собственному утверждению, при виде детей испытывала Моди) — такого не было.

Куда больше, чем какие-то гипотетические дети, Грейс сейчас волновала другая, более насущная проблема: Моди явно настроилась на светский визит. Не впустить ее нельзя — обида будет страшная! — а визит этот, которому Грейс в другое время была бы рада, сейчас очень и очень некстати. И дело даже не в бесконечных поучениях по поводу грустной участи одинокой женщины! Пирог и печенье сожрал Кип, так что даже угостить гостью толком будет нечем; Рейлан с утра ничего не ел, одежду найти ему не удалось, оставшиеся щели алебастром она так и не замазала, и ужин не готов…

— Проходи скорей, пока Бобби не выскочил, раздевайся! — со вздохом сказала Грейс, очень надеясь, что Рейлан сидит в чулане и не обнаружится где-нибудь в самый неподходящий момент.

— Да, кстати, не забудь, ты в субботу у нас ужинаешь! — неожиданно вспомнила Моди.

— Почему в субботу — мы же говорили про воскресенье?!

— Потому что в воскресенье Стив — это приятель Фреда, тот самый — не может. Ух ты, мой красавчик любимый! Ну подойди же, дай я тебя хоть потискаю! — К другим котам Моди была равнодушна, но против ангорского великолепия Вайти устоять не могла.

В ответ на это предложение Вайти — существо весьма застенчивое — шарахнулся вверх по лестнице.

— …Он весь день с ребенком проводит, — продолжила Моди, проходя на кухню.

— С каким ребенком?! — машинально поинтересовалась Грейс. Куда больше ее заинтересовали изменения, происшедшие в доме за время ее отсутствия: комод, ранее стоявший в конце коридорчика, теперь почти перегораживал проход к чулану, сам коридорчик был выстлан газетами, а стены его стали гладкими, как яичная скорлупа!