Заложник любви

Антонова Наталия

– После звонка в полицию я позвонил отцу – он приехал и забрал их.

– Даже так, – обронил Наполеонов.

– Они еще маленькие, – насупился Максудов. – Вы ведь будете вытаскивать его, – мужчина кивнул в сторону проруби.

– Придется, – подтвердил Наполеонов.

– Так вот не надо им на это смотреть, – упрямо проговорил мужчина.

– Сколько лет вашим сыновьям?

– Десять и восемь лет.

– И вправду, – вздохнул следователь, – лучше им всего этого не видеть. Но ведь они первые

заметили, – он хотел сказать труп, но сказал потерпевшего.

– Да, ребята заметили. Только они, по-моему, ничего не поняли, испугались и сказали мне, что на них кто-то из проруби смотрит.

– Вы, Олег Максимович, подождите пока здесь, – сказал следователь и направился к проруби, где уже вовсю трудился Валерьян Легкоступов. Частые вспышки его фотоаппарата, казалось бы, могли вернуть к жизни любого умершего. Но это только так казалось. Вытащенный на берег распухший труп, так и остался трупом. Первым над ним склонился судмедэксперт Шахназаров.

– Ну что, Руслан Каримович? – нетерпеливо спросил Наполеонов.

– Что сказать тебе, Александр Романович, – протянул тот.

– Хоть что-то скажи! – Наполеонов аж ногой на месте притопнул.

– Сейчас только и скажу, что видимых повреждений, которые могли бы привести к смерти, нет.

– А что это за борозда у него на лбу?

– Скорее всего, за корягу зацепился. И вообще, все, как всегда, после вскрытия. Наберись терпения.

– Наберусь, куда же я денусь, – проворчал Наполеонов.

Ахметов проверил карманы утопленника и констатировал: ничего нет – ни телефона, ни карточек, ни денег.

– Вообще пусто! Такое может быть? – спросил он.

– Сомневаюсь, – сказал Наполеонов. – Там машина стоит. Скорее всего, его. Надо осмотреть. Может, что-то найдется.

Но в машине тоже не обнаружилось ничего полезного.

– Может, он сам? – проговорил следователь с выражением детской мечты на лице.

– Ага, – усмехнулся Славин, – надоело человеку жить, приехал он на окраину города. Озеро, тишина, благодать! И главное, прорубь уже готовая. И он бултых туда с головой!

– На нем одежда дорогая, – неожиданно для всех сказал старший лейтенант Григорян.

– А ты, Аветик, откуда знаешь? – с любопытством спросил следователь.

– Так видно же, – пожал тот плечами.

– Мне вот, например, ничего не видно, – заметил Ахметов и предположил: – Небось у тебя, Аветик, дома два шкафа зарубежными шмотками забиты.

– Ничего у меня не забито, – ответил Григорян, – и вообще, у меня только один шкаф.

Почему-то все, кроме Незовибатько, рассмеялись. Наверное, сказывалось нервное напряжение.

Эксперт-криминалист был далеко и не слышал их разговора. А свидетель был занят тем, что старался не смотреть на утопленника.

– Олег Максимович, вы все-таки посмотрите на него, –

попросил Наполеонов, – может быть, вы его видели здесь.

– Я же вам уже говорил, – с некоторым раздражением в голосе ответил Максудов, – я здесь сто лет не был!

– Сто не сто, – меланхолично продолжил настаивать следователь, – может, где-то в другом месте видели его.

Пересилив себя, Максудов посмотрел на труп и покачал головой:

– Нет, нигде я его не видел.

– Ладно, – сжалился над ним Наполеонов, – подпишите протокол и можете ехать домой. Мы заедем к вам.

– Зачем?

– Надо переговорить с вашим отцом.

– Отец ничего не знает!

– Не горячитесь вы так. Не знает так не знает. Но мы хотим услышать это от него.

– Ладно! Заезжайте! – Максудов махнул рукой и продиктовал адрес.

– А не зря вы его отпустили, Александр Романович? – спросил Ринат Ахметов. – Если отец его видел этого типа, – он кивнул в сторону трупа, – то после разговора с сыном может закрыть рот на замок.

– Сомневаюсь я, что он мог его видеть, – покачал головой Наполеонов.

– Это еще почему?

– Разного поля они ягоды, – уверенно сказал следователь.

– Вы что, тоже хорошо в импортных шмотках разбираетесь? – спросил оперативник.

– Хорошо не хорошо, – ушел от ответа Наполеонов, – но Аветик прав: мужик не на рынке одевался.

Шахназаров достал мобильник и вызвал санитаров, чтобы они отвезли утопленника в морг. После чего пообещал Наполеонову поскорее сообщить причину смерти. По глазам следователя он заметил, что тот продолжает надеяться на естественную кончину, и усмехнулся в свои густые усы.

Подошел Незовибатько и с преувеличенной вежливостью спросил:

– О чем идет беседа.

– Тебя ждем, Афанасий Гаврилович! – отрезал следователь и спросил: – Чего ты там по снегу ползал?

– Пытался проследить маршрут покойного от машины до проруби, – ответил Незовибатько.

– Отследил?

– Следов нет. Даже если они и были, их снегом занесло. Обнаружил на кусте терна зеленое волоконце. Но неизвестно, принадлежит ли оно утопленнику.

– На нем вроде ничего зеленого не было, – покачал головой Наполеонов.

– Тем не менее одежду я тщательно исследую.

– Исследуй на здоровье, – разрешил Наполеонов.

– Спасибо, благодетель. – Незовибатько картинно раскланялся.

– Может, уже поедем? – спросил Дмитрий Славин. – Чего здесь еще околачиваться? И холодно, мороз до костей пробирает.

– Скажите, какой нежный, – пробурчал Наполеонов. – Народная пословица говорит, что февраль коровий бок греет.

– Может, он корове и греет бок, – присоединился к Славину Григорян, – а у меня тоже ноги к ботинкам примерзли и ничего почти не чувствуют.