Заложник удачи
Шрифт:
Сыскарь, услышав такое обращение, не удержалась и прыснула. Потом махнула рукой:
— Вставай, говорун! А ты что молчишь, борода? — Она легонько ткнула посохом Дямида. — Или немой?
Купчина пожал плечами, а вместо него ответил Годимир:
— Он, вроде, и не немой, но говорить не любит. Два дня с ним рядом ехал, а ни одного слова не услышал. Ну, разве что «угу» или «ага»…
— Так ты их знаешь, пан Годимир? — возмутилась королевна. — Почему же сразу не сказал?
— Не успел, — искренне развел руками рыцарь.
Не успел Аделия открыть рот для очередного упрека, как вмешалась
— Будем ругаться или раненому помощь окажем?
Не раздумывая, Годимир спрыгнул с коня, придержал стремя Аделии, пока она спешивалась. При этом он с трудом подавил желание подхватить королевну на руки и закружить. И плевать, что где-то Сыдор дожидается весточки, которую, кстати, с уходом Озима, не с кем передать…
Велина уже наклонилась над лежащим человеком.
— Так я и хотел сразу сказать… — монотонно бубнил Ходась. — Едем… это… Бац! Конь! Еле идет, вот-вот свалится, сами ж видите, благородные панны и пан рыцарь. Совсем заездили коняку… Рази ж так можно? Рази ж это по-людски?
— Потом! После расскажешь! — прикрикнул на него Годимир, привязывая поводья коней к телеге.
— Так как это потом? Сами ж велели сейчас… Вот панна и велела…
— Да помолчи ты, во имя Господа! — не выдержал рыцарь. Ну, что за человек! Впору отобрать у Аделии плетку и отходить разговорчивого по спине… и пониже спины… Вот Дямид не в пример приятнее! Молчит, ни во что не лезет.
Тем временем Велина и королевна осматривали раненого.
Им оказался мужчина средних лет — около тридцати, туда-сюда года два-три, одетый в добротные сапоги, обшитый бляхами бригантин, кожаные штаны и холщовый, шнурованный на темени, подшлемник. Ни суркотты с цветами владельца, ни щита с гербом. Но шлем легкий, это словинец оценил сразу, по толщине подшлемника. Скорее шишак или бацинет без бармицы, чем рыцарское ведро.
— Вряд ли рыцарь, — проговорил молодой человек.
— Думаешь? — склонила голову к плечу Велина, а поразмыслив, кивнула. — Не рыцарь. Стражник или дружинник. Чей только?
Они с надеждой глянули на Аделию. Кому, как не местной королевне, знать тутошних панов и их ближних слуг?
Заречанка внимательно осмотрела черноусое лицо с начавшей отрастать бородой — дней пять щек не брил. На правой скуле у незнакомца красовалась внушительная ссадина, которая, несомненно, раскрасится ярким кровоподтеком. Но это, скорее всего, свежая рана — падая с коня заработал. А вот длинный порез над бровью начал уже подсыхать, хотя сочившаяся из него кровь перемазала половину лица. А откуда же следы на вальтрапе?
— У него должна быть серьезная рана, — убежденно проговорил Годимир. — Седло в крови…
— Верно, — согласилась сыскарь. Сунула руку человеку под спину. Хмыкнула, вытащила окровавленную ладонь. — Похоже, печень зацепило. Видишь, какая кровь черная…
— Не знаю его… — развела руками Аделия.
— И уже, видно, не узнаем, — разочарованно произнес рыцарь. — Печень — это не шуточки. Помрет.
— Помрет. Как есть помрет, — влез Ходась.
— Тебя не спросили! — зло бросила Аделия. Поднялась. Подошла к коню. И вдруг воскликнула почти радостно: — Вот! Поняла! Это короля Кременя, дядьки моего человек!
Услышав слово «дядька», купцы застыли с выпученными
— Да, это ее высочество, королевна Аделия. Но трепаться об этом на каждом перекрестке я не советую. Проболтаетесь, убью.
— А если у пана рыцаря рука дрогнет, — просто, но убедительно сказала Велина, — я разыщу. И языки на ось тележную намотаю. Чтоб неповадно. Поняли, купцы? — Крутанула над головой посох так, что он на краткий миг превратился в мерцающий серый диск. Причем сделала это одними пальцами, не задействовав руку.
— У короля Кременя герб — Молния. Рисунок на знамени — лазоревая загогулина на золотом поле. А на вальтрапе все нитки выцвели. Еле разобрала.
— Угу, угу, — покивала Велина. — Стражник или из дворни?
— Откуда ж мне знать?
— Может, вообще, лихой человек у дружинника из Ломышей коня увел? — предположил Годимир.
— Он… того… шел и спотыкался… Конь, то есть… — опять вмешался Ходась. — А мужик на спине сидел. Вернее, лежал у коня на шее. Руками обнял. Вот так! — купец скрутил мощные лапищи «кренделем». — Я только… это… под уздцы коня схватил, а он возьми… Человек, то есть… А он возьми да и свались! Мы только хотели поглядеть — может, помочь чем… А тут ты, пан рыцарь, с ее высоче… Нет-нет-нет, — замахал ладонями рыжий заметив зверскую гримасу Годмира. — Не высочество… Какое такое высочество? Не видели никого. Проезжала одна прекрасная панна, лицом и нравом…
— Довольно! — грубовато — ведь он все-таки ее восхвалял, а не из соседней державы королевну — одернула купчину Аделия. — Если еще дышит, может, перевязать его?
— Попробуем, — отозвалась сыскарь. — Только с дыркой в печенке все едино — не жилец.
— Ну, хоть пару слов сказать успеет… — нерешительно протянул рыцарь.
— Верно! Давай, помоги мне перевернуть его!
— Дозвольте, панночка, я вам пособлю, — протянул широкие ладони Ходась.
— Какая я тебе панночка?! — возмутилась сыскарь. — А впрочем… Помогай. У тебя, пан рыцарь, корпия есть?
— Эх! — сокрушенно тряхнул чубом рыцарь. — Если б у меня хоть что-то осталось от того, с чем в Островец…
— Так, может, надергаешь с чего-нибудь? Или панна Аделия… — Велина скептически скривилась. — Нет, пожалуй, лучше ты.
— Я, — утробным басом вдруг произнес Дямид.
От неожиданности Годимир шарахнулся в сторону, хватаясь за меч. Велина далеко шагнула в сторону левой ногой и присела странной раскорякой, воздев посох над головой.
— Я, — повторил купец и стукнул себя кулаком в грудь для вящей убедительности.
— Во дает! — восхитился Ходась. — Уж пять годков вместе торгуем, а чтоб вот так вот добровольно слово сказал…
Качая головой — не поймешь, то ли одобрительно, то ли как раз наоборот, — рыжебородый приподнял раненого и перевернул его на живот. Дямид пожал плечами и пошел к повозке. Должно быть, за полотном для перевязки и тряпкой для корпии.
Колотая рана — сразу определил Годимир, едва взглянул на пропитанный кровью бригантин. Натекло столько, что промок и кожаный доспех, и толстая шерстяная рубаха, надетая с исподу, и штаны. Черная кровь хлюпала под пальцами, подтекала из узкого разреза.