Заложник
Шрифт:
– Куда уж, - начальник кивнул.
– Только ему сейчас того тошнее. Как думаешь, возьмем без стрельбы?
– Кто-о их знает, - уклончиво протянул Волков.
– Мужики вроде тертые. Постараемся.
Вдруг распахнулась дверь, и Хентов, еще более растрепанный, чем полчаса назад, появился на пороге.
– Работает рация, товарищ... Николаи Семенович. Она самая, ошибки нет. В Нижнеприютском.
– Ну, хоп, - по вынесенной еще из Средней Азии привычке бормотнул про себя Волков и, встав, одернул топорщившуюся над левым бедром полу пиджака. Я спускаюсь, Николай
– Да, выходите. Сейчас доложу, и поедем, - кивнул Гордеев, поднимая трубку.
...Потные, тяжело дышавшие Юдин и Гусейнов возились у печки, старательно заделывая опустошенный тайник. Рация, упакованная в вещевой мешок, стояла у двери, агент номер 015 заметал следы.
Каменщики и Юдин и Гусейнов, прямо сказать, были никудышные. Когда работа, наконец, была завершена, пол оказался заляпанным раствором, у самой печи образовалась настоящая лужа, вещи покрылись налетом красной кирпичной пыли. Перед уборкой присели отдохнуть, закурили.
– Аркадий Иванович, - Гусейнов с отвращением оглядел неприбранную комнату, - и не зря мы все это затеяли?
– Нельзя долго работать на рации из одного места, - Юдин взъерошил свои редеющие волосы, потянулся, отхлебнул из стоявшей на столе початой бутылки. Почему-то неотвязно лезли в голову стереотипные слова в шифровках: "Да хранит вас бог. Уильям".
Гусейнов потянул к себе лежавшие на столе нарды и открыл их.
– А я думал, что мы успеем сыграть сегодня партию, - сказал он и, вынув из ящика обломанную половинку нардовской шашки, спросил: - Что ты не заменишь целой эту гадость? Сколько времени она валяется здесь.
– Оставь, пожалуйста, - сердито буркнул Юдин и, выхватив из рук Гусейнова обломок, сунул его в карман.
Послышался робкий, хорошо знакомый обоим стук тети Даши в дверь. Юдин быстро встал, надел пиджак, сунул правую руку в наружный карман. Под натянутой материей ясно обозначилось револьверное дуло, шагнул к двери, прислушался, открыл. Старушка поманила его в коридор.
Беспокойство хозяина начало, видно, передаваться и гостю. Поднявшись, Эюб подошел к окну, попробовал, крепко ли сидят в гнездах шпингалеты, поколебавшись, выдернул их, вернулся на свое место. Через минуту вошел и 015.
– Что там?
– спросил его Эюб.
– Чертовщина какая-то. Нашу старуху срочно вызывают к племяннице. Есть у нее такая. Подружка пришла, говорит - та внезапно заболела. Не нравится это мне.
– Разве племянница не может болеть? Аркадий Иванович, клянусь своей головой, ты стал похож на человека, который боится своей тетки. Нельзя так, слушай...
Юдин тяжелой походкой подошел к столу, взялся было за бутылку, потом отставил.
– Чувствую я, что наша проверка в адресном плохо обернется. Оттого и тороплюсь с переносом рации.
– Оставь, Аркадий Иванович. Ты же не тетя Даша, чтобы верить в черных кошек, тринадцатое число и прочую чепуху... Хотя я понимаю, что лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь покойником, но сейчас, думаю, зря расстраиваешься. Скажи лучше, что дальше делать?
– Там, под шторой, провод натянут. Сними-ка его, брат.
Легкой,
– Стоять! Не дви...
Выключатель был у окна, и реакция Гусейнова оказалась мгновенной. Ударив рукой по кнопке, он выключил свет, стремительно распахнул окно и выпрыгнул наружу. Волков, стелющимся вратарским прыжком метнулся к дивану. Глухо, словно за стеной, стукнул выстрел. Под окном послышался сдавленный вскрик, и все стихло.
Через секунду свет вспыхнул опять. Гордеев стоял у окна, наган вплотную прижат к бедру, средний палец на собачке, указательный вытянут вдоль ствола, левая рука на выключателе. Но только что прозвучавший единственный выстрел был направлен не в Волкова. Анатолий Максимович стоял у дивана, поддерживая обвисшее тело Юдина. Волков, нахмурясь, опустил Аркадия Ивановича. Нагнулся, взялся за пульс.
– Вызвать "Скорую"?
– спросил кто-то из сотрудников...
– Не надо, - покачал головой Анатолий Максимович.
– Не захотел платить. Стрелял прямо в сердце.
– Все равно врач нужен. Акт составит. Вызывайте, - распорядился Гордеев. И, сдвинув штору, спросил у подошедшего к окну сотрудника: - Что там у вас?
– Похоже, ушел, - оба, и Киреев и Онищенко, старались не глядеть на начальника.
– С чем вас и поздравляю. Идите помогите при обыске, - распорядился Гордеев. Жестом предложив Волкову и Кирееву следовать за собой, Николай Семенович почти сбежал с веранды.
Волков, сняв с кровати покрывало, прикрыл им труп и вышел вслед за Гордеевым.
– Унес с собой всю агентуру. Теперь придется повозиться...
– ни к кому не обращаясь, пробормотал он.
– Слушай, Максимыч, - быстро, будто диктуя стенографистке, заговорил Гордеев.
– Бери Киреева. В машину - и к Гусейнову домой. Не медли. Ему из Баку выбраться надо, а одет неудачно. Рубашка пижонская, редкой расцветки, не дурак, обязательно сменит. Да и денег с собой может не быть. Я сейчас в управление, порт перекроем, на шоссе посты выставим, организуем в городе розыски. А ты, если дома не застанешь, давай по линии железной дороги. У него сейчас два пути. Хорошо, если к границе. А вдруг к Гейдар-аге? Перехватить его надо, во что бы то ни стало. Иначе...
– Он не договорил.
...Громоздкий "бенц", рывком взяв с места, понесся в сторону Тазапирской улицы, на которой жил Гусейнов.
– Как же у тебя получилось, Павлуша? Ты ж под окном стоял, - отрывисто проговорил Волков.
– Дьявол его знает...
– Киреев закурил, стараясь быть спокойным.
– Он выскочил прямо на Онищенко. Тот упал, я думал - убит, я к нему... Ну и промедлил. Всего-то доля секунды, а тот уже в кусты и к пролому. Бероев у другого окна стоял, с него не спрос.
– Ловок, бестия. Между пальцев ускользнул. Если мы с тобой его не найдем, будет плохо, - Волков замолчал и, взявшись рукой за спинку сиденья, всем корпусом подался вперед, словно пытаясь ускорить этим бег машины.