Заложник
Шрифт:
— То есть вы полагаете, что София действовала не одна?
— Провернуть такое в одиночку? Нет, не думаю, — покачала головой Эден.
Но из чего это следует? Фредрика терялась в догадках. Внезапно она почувствовала, что ее энергия на исходе и пора вернуться домой.
— У меня к вам еще одно дело, — остановила ее Эден.
Фредрика насторожилась.
— Себастьян ищет другую работу. Он устал быть шефом аналитического отдела. Хочу предложить вам его место. Что скажете?
Фредрика обмерла от неожиданности:
— Я?
Она огляделась. В стеклянном кабинете Эден она чувствовала себя как зверь в клетке. Нет, она лишится рассудка, оказавшись отрезанной от мира прозрачными стенами.
— Что скажете? — повторила Эден.
Если Фредрика согласится, ко всему прочему Эден станет ее боссом.
— Должна сказать нет, — вздохнула Фредрика. — Но спасибо за предложение.
Ее командировка в СЭПО подошла к концу, и Фредрика не чувствовала желания задерживаться здесь дольше необходимого.
Фредрика Бергман очень устраивала Эден. В ней было все, чего она требовала от соискателей: характер, аналитический ум, интеллект. Однако насильно мил не будешь, и с отказом Фредрики Эден была готова смириться. Гораздо труднее жить, не встречая понимания у собственного начальства.
В который раз прокручивая в памяти последнюю встречу с Эфраимом, она все больше убеждалась, что не он один ждал ее у входа в полицейский участок. Эден было подумала, что у нее паранойя, однако факты говорили за себя: из машины на другой стороне улицы за ней наблюдали двое мужчин.
Но как в СЭПО узнали про Эфраима?
Эден понимала, что это не могло быть совпадением. Она вспоминала, каким беспокойным выглядел ГД во время их последних встреч. Очевидно, что-то произошло. Но почему именно сейчас? Вот единственное, чего Эден не могла взять в толк.
Разумеется, англичане. Эден не настолько наивна, чтобы не понимать, о чем шеф британской разведки разговаривал с ГД. Вопрос был в другом: с чего это вдруг ему пришло в голову рассказывать о прошлом Эден ее нынешнему работодателю? Попади Бустеру в руки эта информация раньше, Эден ни за что не стала бы шефом контртеррористического отдела. Одно время она подумывала пойти к Бустеру и честно во всем признаться. Это лучше, чем если бы ГД услышал обо всем от кого-нибудь другого.
«Я совершила ошибку.
Я вступила в связь с агентом Моссада, какая беспечность!
Но клянусь, я ничего не знала, иначе порвала бы с ним немедленно.
Однако моя неосторожность не принесла вреда никому, кроме меня. Я предала своего мужа и, поверьте, расплатилась за это сполна не одной бессонной ночью».
Британцы знали, что она не шпион. В конце концов, это смешно. Однако компромата было достаточно, чтобы разыгралось воображение менее сведущего человека, например генерального директора СЭПО. И все это только для того, чтобы дискредитировать Эден. Чтобы отомстить ей за то, что предпочла
— Ты не понимаешь, какой шанс упустила! — кричал на Эден ее британский начальник. — Ты могла бы завербоваться и проникнуть в святая святых израильской разведки.
Эден не то чтобы не понимала, просто цена казалась ей неоправданно высокой. Она навсегда запомнила тот вечер, когда в последний раз вернулась с работы в их общую с Микаэлем квартиру.
— Мы уезжаем в Швецию, — объявила она. — Меня уволили.
А потом хлынули слезы. Отчаяния и раскаяния. Бог знает почему Микаэль остался с ней. Он умел прощать, как никто другой.
«Одна я не простила», — думала Эден.
Не только себя, но и своего бывшего британского шефа, и Эфраима. Стыд огнем выжигал сердце. Эден сжала кулаки и постаралась дышать спокойнее. Сколько мучений принес ей один только вид Эфраима!
Она ненавидела не столько его, сколько себя. За то, что все еще хотела переспать с ним, хотя бы один, последний раз. Микаэль, милый, прости свою сумасбродную жену!
По щекам снова потекли слезы. Ну вот. Неужели сегодня ей больше нечем заняться, кроме как плакать?
Сегодня они расследовали угон самолета — преступление, последствия которого могли оказаться настолько чудовищны, что Эден не хотела об этом и думать. Меньше чем за двадцать четыре часа им удалось сделать невозможное. Самое время утереть слезы. Того, что было выплакано сегодня, хватит на несколько лет вперед. У Эден есть работа и семья, и она поступит так, как велит ей долг. Она всегда так делала.
ГД ответил после первого сигнала.
— Только не говорите, что у вас плохие новости, — опередил он ее, имея в виду, конечно, захват самолета.
— Я хотела поговорить о другом, — ответила Эден. — Вы у себя?
— Да.
— Отлично. Я буду у вас через пять минут.
Она положила трубку.
Эден решила рассказать Бустеру правду, чтобы раз и навсегда покончить со всеми подозрениями. Что касается последней операции, Эден радовалась ее успешности, хотя и была не вполне довольна результатами. Один-единственный вопрос так и остался без ответа.
Где София?
Ноябрь 2011 года
72
В комнате, где решилась ее судьба, было странное голубоватое освещение. Ко всему прочему лампочка мигала. Мужчина, сидевший напротив, вероятно один из чиновников Федеральной прокуратуры, следом за своей собеседницей понимающе посмотрел в потолок:
— Не вы одна находите это неприятным.
Она улыбнулась:
— Ничего страшного.
Он рассмеялся:
— Что можно сказать об организации, где даже освещение починить не могут?
Она снова улыбнулась. Он на этот раз остался серьезен.