Заложник

Незнанский Фридрих Евсеевич

— Да, в самом деле, — закивал Игорь, — настоятельно советую. Верусенька ведь у нас будущий доктор! Ты не думай, будто она как бы ветреная какая-нибудь, она очень серьезный и знающий человечек, вот! Это главное. Единоборствами занимается, да, девочка? Опять же превосходно владеет оздоровительной гимнастикой, между прочим. А уж массаж исполняет, старик, куда там всем хваленым спортивным врачам! Очень советую. Если Верунчик, конечно, не возражает. Ты ведь не возражаешь?

— Неловко как-то… — промямлил Турецкий, старательно придерживая на коленях простыню.

— А чего неловкого? — развел руки в стороны Игорь. — Вера,

отведи его в наш кабинет, заодно там и давление померь, погляди, чего надо, массажик сообрази, ну, как положено. А я тем временем еще один парок приму. Сашк, ты расслабься, почувствуй себя раскованно и, вообще, постарайся полностью скинуть напряжение! Давайте, ребята, двигайте…

Сказано это было спокойно и просто, без каких-либо там пошловатых намеков, задних мыслей, подковырок. И Турецкий поднялся и отправился за Верой, за этой «крупногабаритной» девушкой, которая, кокетливо оглядываясь, отправилась вдоль кромки бассейна к двери в противоположном конце помещения.

Игорь не обманывал. За дверью действительно была просторная комната, оборудованная как врачебный кабинет. Пара широких кушеток у стен, стол для массажа, стеклянный шкаф с наборами склянок, инструментов, пузырьков и прочей медицинской мелочью. Томограф на столике в углу, множество непонятных приборов. Даже зубоврачебное кресло с каким-то космическим аппаратом над ним. Ну, то есть все, что требуется в доме для оказания экстренной медицинской помощи.

— И вы всем этим делом непосредственно командуете, Верочка? — удивился Турецкий, оглядев помещение.

— Нет, в поселке есть свой врач. А я так, от случая к случаю, при острой необходимости. Понимаете? — и опять улыбнулась, эротично облизнув губы, сложенные пухлым колечком.

Очень наглядное объяснение, отметил про себя Турецкий.

— Но ведь вы готовитесь стать врачом? Чем же не практика?

— Доктору, которым предстоит стать мне, все эти глупости скорее всего не понадобятся, — заметила она с непонятным вызовом и, картинным движением сняв свое «парео», небрежно кинула легкую ткань на одну из кушеток. После этого достала из шкафчика тюбик, выдавила на ладони какой-то крем, растерла его и, подняв руки, словно хирург перед операцией, повертела ладонями. Кивком указала на стол для массажа, на котором была уже разостлана накрахмаленная простыня.

— Прикажете лечь? — усмехнулся Турецкий.

— А вы разве пришли сюда с другой целью? — наивным тоном спросила она.

И уставилась на него такими невинными глазищами, что Турецкий понял: все, хана! Вот же она, статья сто тридцать четвертая Уголовного кодекса Российской Федерации: «Половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, заведомо не достигшим шестнадцатилетнего…» Нет, это в старой редакции, а в новой дошли уже до четырнадцатилетнего возраста… послабление сделали для себя господа депутаты, ага. Но все равно «наказывается лишением свободы на срок до четырех лет»!

— Я, Верочка, почти уверен, что такой восхитительной девушке, как вы, должно быть отлично известно, почему мужчины смотрят на вас с откровенным восхищением. И даже, извините, вожделением. Я не прав?

— Ну то есть абсолютно правы, — спокойно ответила она. — Поэтому извиняться нет нужды. Могу только добавить, что девушке пошел двадцать третий год и она, по правде говоря, давно уже не девушка и, бывает, с не меньшим вожделением посматривает на тех, кто

и ей нравится. Поэтому не теряйте времени и ложитесь, а там посмотрим, чем мы сможем помочь друг другу.

Турецкий оценил текст, еще раз окинул необычайно аппетитную девушку откровенно «пожирающим взглядом» и готов был уже принять надлежащую позу на массажном столе, но все же не удержался от вопроса:

— На вас совершенно поразительный купальник. Телесный цвет, и разглядеть его можно лишь в упор. Должен заметить, чрезвычайно впечатляет. И форма, и содержание, вы понимаете? Это тоже, вероятно, одно из непременных условий вашей замечательной оздоровительной системы?

— Ох! — легко вздохнула она. — И все-то вы знаете, все замечаете… Не боитесь упустить дорогое для себя время?

— Я здесь человек новый, местных условий не знаю. Системы безопасности, так сказать. Поэтому не возражал бы против вашей, Верочка, подсказки. Как?

— Элементарно, — улыбнулась она, — ложитесь на живот. А там посмотрим, как вы себя будете вести. Оп-ля!

Она шлепнула его снизу, словно ребенка, и Турецкий послушно растянулся на слишком, наверное, высоком даже для нее столе. Но Вера движением руки опустила его на нужный ей уровень. Твердые и сильные пальцы ловко прошлись по его позвоночнику и начали выбирать каждый из позвонков отдельно. Через короткое время Турецкий почувствовал, что его стало клонить в сон. Пальцы девушки, колдовавшие на его шее, лопатках, пояснице, творили истинное чудо. Александр Борисович вдруг будто почувствовал каждую клетку своего тела, все в нем как бы ожило, затрепетало, запульсировало, откуда-то стала притекать легкость, придававшая ему поразительную невесомость. Но от наплывающего полного уже кайфа его отвлек звонкий шлепок по ягодице. Он повернул лицо к девушке. Та жестом показала, чтобы он перевернулся на спину. И когда Александр выполнил команду, посмотрела на него с юмором и сказала:

— А вот теперь ваши плавки, маэстро, будут совершенно лишними.

И не успел он что-либо возразить, как Вера одним ловким движением оставила Турецкого, что называется, в костюме Адама, то есть в том виде, в котором тот разгуливал еще до изгнания из рая. А железные пальцы снова побежали по груди к шее, потом обратно, к животу, ниже…

Турецкий теперь имел возможность вблизи рассмотреть девушку-племянницу. Сдвинув голову чуть в сторону, оглядел ее сильные, тугие икры, крупные, но вовсе не жирные, бедра, мощный, почти микеланджеловский торс, с рельефной лепкой груди. И вдруг с некоторым даже смятением обнаружил, что девушка-то, оказывается, полностью обнажена! Господи, и когда ж она успела все с себя скинуть?! Но ведь это же?.. И тут он почувствовал, что и сам уже ни в коей мере не соответствует образу человека, остро нуждающегося во врачебном уходе. Заметила и Вера, лукаво и многозначительно ухмыльнувшись при этом.

— Ну вот, видите, Верочка, что получается? — якобы сокрушенно и даже слегка охрипшим от напряжения голосом сказал Турецкий, вовсе не испытывающий на самом деле никаких неудобств: сама виновата, зачем… сняла решительно?..

— Вы ни черта не смыслите в медицине, — чуть задыхаясь, тоже хрипло ответила она, резким кивком отбрасывая назад пышные рыжие кудри, закрывавшие ее раскрасневшееся лицо с немного уже ошалевшими глазами. — Каждая мышца требует отдельного и глубокого массажа. Ясно? Ну так и не мешайте!