Заложники будущего

Балонов Денис Геннадьевич

Он повернулся, вдавливая каблук в дерн, и бросил взгляд на человека, стоявшего у его локтя:

– В чем дело?

Солдат отрывисто отдал честь.

– Посторонние лица, герр Швинцог. Мы задержали четырех из них в двухстах метрах к северо-западу. Двое были вооружены.

– Хм! – пробурчал здоровяк. Его глаза сузились и остановились на группе пленников. Его взгляд был холодно-пронизывающим. Он не сводил с них глаз, пока тени от лопастей вертолета дюжину раз пробегали по его лицу. Затем он резко сказал на английском языке с легким акцентом:

– Вы, несомненно, американцы?

Мэннинг замолчал,

чувствуя, как его снова одолевает ощущение сновидения и нереальности. Этот мучительный момент запутал время и пространство, а также еще кое-что: вокруг левого рукава необычного покроя мундира Швинцога шла широкая полоса, а по кругу на ней расползалась черная свастика. Сто лет назад, если бы прошло сто лет, это изображение американские солдаты втаптывали в грязь и кровь.

Но доктор Панкрас Кал выпалил:

– Wir sind keine Amerikaner! Wir… 10 – указав на себя и Вольфганга взмахом руки, – sind Deutsche! 11

10

Мы не американцы! Мы…

11

мы немцы!

Швинцог смотрел на него довольно равнодушно.

– А вы? – резко повернулся он к Мэннингу и Дугану.

– Мы американцы, – твердо ответил Мэннинг по-английски.

Лицо Швинцога не изменилось. Но что-то во взгляде, с каким он воспринял заявление Кала, вызвало в мозгу Мэннинга тревогу. А он по-прежнему был намерен держать рот на замке и держать уши открытыми, насколько это возможно.

И тут же он понял, что был прав: Швинцог снова обратился к Калу.

– Вы говорите, что вы немец. Тогда предъявите ваше удостоверение гражданина.

Герр доктор машинально начал шарить в кармане, потом остановился и скорчил гримасу.

– У нас нет никаких документов, о которых вы просите. Но поскольку мы…

– Поскольку вы шпионы? – Швинцог сложил руки и пальцами правой руки погладил свою нагрудную эмблему со свастикой.

– Это смешно! – закричал Кал. – Я пытаюсь объяснить вам, что мы – гости из вашего прошлого! Мы прибыли к вам через сто лет!

Впервые Швинцог выказал заинтересованность.

– И как же вы объясните свое присутствие в 2051 году, в эпоху Цайтвенде?

Ученый успокоился.

– Я доктор Панкраз Кал, академик Кайзер-Вильгельм-Гезельшафт 12 , изобретатель первого в мире цейтфарера.

– Путешественник во времени? Нечто вроде машины?

– Разумеется.

– Тогда где эта машина?

– Там, в лесу… в лесу! Огонь! Возможно, он добрался до него… – Кал потянул Швинцога за рукав пальто. – Вы должны спасти мое изобретение…

Тот отпихнул его.

– Когда я его увижу, я его спасу.

– Тогда идем! Быстрее!

12

Общество кайзера Вильгельма

Огонь распространился дальше в лес; повсюду вечнозеленые деревья горели,

как факелы. Искры сыпались сверху, когда они приблизились к месту стоянки путешественников во времени, а прямо впереди чаща была объята пламенем. Кал издал истошный вопль; он вырвался из рук стражников и бросился вперед. Затем он остановился, словно натолкнувшись на каменную стену.

Солдаты сомкнулись, ощетинившись оружием.

– Но это же то самое место! – бормотал Кал, лихорадочно соображая. – Это было вон там…

Он указал на голую, тлеющую траву.

Десятифутовый металлический куб путешественника во времени сгорел до пепла и унесся с ветерком – или же каким-то не менее невероятным образом исчез вовсе.

Улыбка Швинцога не сулила ничего хорошего.

– Конечно, там ничего нет, – удовлетворенно кивнул он. – Лейтенант Крамер, арестуйте этих людей. Они американские диверсанты, и завтра их будут судить как таковых в Фольксгерихте 13 .

*****

– Мы, – подытожил ситуацию Эдди Дуган, – оказались на мели без весла.

13

Народный суд

– И мы не знаем, где именно находится эта бухта, – добавил Мэннинг. – Только известно, что сейчас 2051 год, и нацисты, очевидно, либо выиграли войну, либо каким-то образом вернулись после поражения. Ни то, ни другое не кажется правдоподобным, но тем не менее мы здесь. Пункт первый: Америка все еще борется с нацизмом – по крайней мере, есть "американские диверсанты". Пункт второй: мы приземлились прямо в центре осиного гнезда, разворошенного этими самыми диверсантами. Должно быть, они добились успеха; вы видели то здание в лесу за полем?

– Какое здание?

– Я заметил его как раз в тот момент, когда они грузили нас в свой броневик. Оно было большим и уже завалилось; должно быть, пожар начался именно там. А парни, которые его устроили, должно быть, те самые, о которых говорил немецкий капитан, – те, что носили шапки-невидимки и улетели на невидимом вертолете.

– У меня начинает болеть голова, – простонал Дуган.

– Я бы хотел с ними познакомиться, – задумчиво произнес Мэннинг.

Они не могли видеть друг друга, но могли переговариваться между соседними камерами. Кал находился в камере по другую сторону от камеры Мэннинга; большую часть ночи он неистово ругался на охранников и на столь же отзывчивые стальные стены. Оба американца спали долго и крепко; они уже давно научились спать в любых условиях. Здесь не было окон, чтобы увидеть дневной свет, но они, должно быть, находились здесь около двадцати четырех часов.

Они мало что увидели в мире будущего, с горечью подумал Мэннинг; только мельком взглянули на улицу, заполненную блестящими бесшумными автомобилями и странно одетыми пешеходами, когда их выволокли из передвижной темницы в стационарную. Но если город и был Фрайбургом, то он сильно изменился с тех пор, как они видели его в последний раз, – развалины, в которых не осталось ничего, что американским бомбардировщикам стоило бы сровнять с землей.

– Нам не следовало позволять этому Калу так много говорить, – мрачно заметил Дуган.