Заложники обмана

Уивер Майкл

Некоторое время в комнате не было слышно ничего, кроме всхлипов миссис Бикман.

– О’кей, – заговорил Хинки. – Что именно вы хотите, чтобы я сделал для вас?

– То, о чем мы оба, не пожалев на это немного времени, должны подумать и поговорить.

– Я не понимаю, что это значит.

– Это значит, что я считаю вас сообразительным человеком, к тому же смелым и знающим, как делаются дела в Вашингтоне. А если чего-то и не знаете, то не побоитесь выяснить.

– Например, где могут быть закопаны некоторые тела?

Донатти не ответил.

Бонни Бикман перестала плакать.

– Что с моим мужем? Пожалуйста! Можете ли вы

хотя бы сказать мне, жив он или умер?

Дон обдумал ответ с двух точек зрения – своей собственной и этой женщины. И с обеих не нашел никакого положительного резона в том, чтобы сказать правду.

– Ваш муж жив, – ответил он. – Это все, что я могу сказать вам в настоящее время. Так что прошу вас больше ни о чем не спрашивать.

– Благодарю вас. – Она снова заплакала.

– И вот еще что, мистер Хинки, – обратился Донатти к адвокату. – Вам, может быть, приятно будет узнать, что два дня назад ваш сын выступил по национальному телевидению. Он пришел к заключению, что вы и миссис Бикман убиты, он выполнил ваши инструкции и публично рассказал обо всем, что вы узнали об убитых и пропавших без вести агентах. Он произвел сильное впечатление. Надо полагать, что эти разоблачения заставили людей поверить в самоубийство Уэйна и его жены.

Хинки кивнул, и его тело качнулось вместе с головой. Несмотря на повязку, стало видно, что щеки у него покраснели и сделались влажными.

– Ну а вы? – спросил он. – Вы же не верите, что Уэйн убил жену и себя? Вы считаете, что они оба и в самом деле убиты более высокопоставленным человеком, который не хотел быть замешанным?

– Я не просто считаю. Я в этом уверен.

– Согласен с вами. И знаю, кто он.

– Да?

– Генри Дарнинг, – спокойно произнес Хинки. – Больше некому.

– Почему?

– Потому что в мире не было человека более близкого Брайану Уэйну и его жене.

– Это не причина.

– Возможно, – сказал Хинки, – однако это точный ответ. Дайте мне время, и держу пари на миллион баксов, что я докопаюсь до причины.

Карло Донатти посмотрел на Хинки. Это было начало.

Глава 52

Поли быстро шагал в темноте. Он двигался по предгорью вниз, прочитав на последнем дорожном указателе, что ближайший город находится в том направлении на расстоянии четырех километров. Прочитать название он не сумел: дорожный камень был старый, надпись сильно стерлась, а с неба светил только маленький краешек луны. Но название не имело большого значения, если он шел в правильном направлении. К тому же карта говорила, что там находится Леркара-Фридди, и пока все получалось как надо.

Пока он шел, проехали только две машины. Поли издали заметил их огни и услышал шум моторов; он из осторожности сошел с дороги и ждал, пока машины проедут. Он понимал, что вряд ли так скоро начнут его искать, но мало ли что может случиться!

Немного погодя поднялся ветер; Поли стало холодно в одной рубашке и джинсах. Он пожалел, что не прихватил с собой что-нибудь из вещей Дома или Тони, чтобы просто для тепла накинуть на плечи… но тогда ему было не до того.

Он зашагал побыстрее. Потом попрыгал немного, стараясь согреться, и это помогло. Пока он прыгал, пистолет в кармане хлопал его по ноге, поэтому он засунул пистолет за пояс. Он взял с собой маленький короткоствольный пистолетик Дома: его легче было спрятать, чем большой автоматический пистолет. Мысль о том, что хорошо бы взять

с собой оружие, пришла к нему поздно, когда он уже собирался покинуть дом. Мысль неприятная, прежде всего потому, что он совсем недавно видел пистолеты в действии. Это было нисколько не похоже на кино. Кровь самая настоящая и смерть тоже, и никто не мог встать на ноги и сняться потом еще в одном фильме.

Теперь он подумал о еде. Внезапно ощутил голод, а еды с собой нет никакой. Глупо. В доме осталось сколько угодно хлеба, салями, сыра, фруктов, а он не догадался набить сумку. Но зато у него есть деньги. Он купит себе все, что захочет, когда попадет в город. Если не умрет с голоду до утра.

Чтобы отвлечься от мыслей о еде, он начал рисовать воображаемые ночные пейзажи: осколок луны превращает уходящую вдаль дорогу в зеленовато-голубую реку, которая бежит между берегами из кустов и травы. Поли ощущал колорит как очень мягкий, с едва заметным различием между полутонами и темнотой, за исключением тех мест на дороге, которые покрыты яркими пятнышками лунного света.

Мальчику нравились ночные пейзажи, хотя он нарисовал их мало. Писать с натуры в темноте очень трудно, а еще труднее воспроизводить по памяти в студии. Но зато достаточно легко воображать их в уме, без кистей и красок. Даже не нужно возиться с тем, чтобы смывать их после.

Но тут Поли увидел далекие и неяркие огни машины. Вначале было трудно определить направление, потому что огни то и дело пропадали за поворотами или за деревьями. Потом машина выехала на прямой, открытый участок дороги, и стало ясно, что огни приближаются к Поли.

Он сошел с дороги и пригнулся за кустом. Стоял так, пока машина, сияющая, шумная, проехала мимо. Мальчик успел разглядеть на переднем сиденье мужчину и женщину, тесно прижавшихся друг к другу. Голова женщины лежала у мужчины на плече, и казалось, что она спит. Машина скрылась из глаз, и дорога снова превратилась в зеленовато-голубую реку. Эти двое, само собой, не искали его. И Поли продолжил путь.

Через несколько минут, поднявшись на пригорок, он увидел отсвет того, что должно было быть Леркара-Фридди.

Он стоял и смотрел на город, завидуя тем, кто спал в своей постели, в окружении близких, за дверями, запертыми от грозящей опасности. Магазины не откроют еще три или четыре часа, и Поли подумал, что лучше дождаться этого времени здесь, в лесу. Неизвестный мальчик, который бродит среди ночи по улицам, просто сам напрашивается на неприятности.

Мальчик нашел толстое, удобное на вид дерево и сел, прислонившись спиной к стволу. Достал из-за пояса короткоствольный револьвер Дома и пересчитал оставшиеся в обойме патроны – их было четыре. Два израсходованных угодили в Тони. Поли снова подумал о том, как Дом спас ему жизнь этими двумя выстрелами и как Бог воздал ему за доброе дело смертью из-за того самого человека, которого он спас. Это не казалось правильным или разумным, но так вот оно и обернулось.

Поли сунул пистолет в правый карман брюк, убедился, что толстая пачка лир по-прежнему лежит в другом кармане, и почувствовал себя немного спокойней.

Поли считал, что деньги и оружие – две самые важные вещи в мире.

Немного погодя он захотел спать и свернулся в траве. Он дрожал от холода. Не мог припомнить, чтобы хоть когда-нибудь ему было так холодно. И голодно. Набрал листьев и веток и укрылся ими.

Позже, когда дрожь унялась, он засунул в рот большой палец и наконец уснул.