Заложники Рока
Шрифт:
Не отвечать на обращенный к тебе вопрос, тем более заданный собственным же монархом, считалось вопиющим преступлением и порой расценивалось как подозрение на умысел против короны, но сейчас Айлэ было ровным счетом наплевать. Вскочив и пробежав бегом разделяющее их расстояние, баронета разъяренной кошкой вцепилась в темно-синий рукав одежды магика. Она точно знала, что хочет спросить, вот только заговорила, неожиданно для самой себя, почему-то на языке Альвара:
– Что это было? Ты обещал мне правду! Правду, какой бы она не была!
– Правду? – зло и холодно каркнул Одноглазый,
Хасти резко развернулся, зашагав прочь от людей и от своего дома куда-то в глубину леса. Остановить его никто не пытался, и к тому же баронета диа Монброн совершенно некстати разревелась в три ручья, чего обычно себе не позволяла.
Глава третья. Ночь волшебства
Видения Айлэ, когда она попыталась их описать – после того, как немного успокоилась – прозвучали для двух слушателей полнейшей загадкой. К тому же девушка не всегда могла найти подходящие слова, чтобы выразить увиденное, а кое-чего просто не поняла. Однако, когда Рейенир да Кадена, внимательно все выслушав, причем дважды, попытался составить разрозненные кусочки в мозаику, в сплошном тумане появилась некая тропинка.
И эта тропинка, вильнув пару раз, привела в трясину.
– Итак, Коннахар жив и его приятели тоже. Будем считать, что ты не ошибаешься и это правда, – заявил гуль. Двое мужчин и девушка по-прежнему оставались на берегу озера, решив сперва все хорошенько обдумать. – Они находятся в какой-то крепости, тебе совершенно незнакомой.
– Она очень большая, – робко сказала Айлэ. – Огромная, как столичный город. Даже больше. Стоит в горах. Кажется, я видела ее откуда-то с высоты. И вокруг бушевало сражение. Не такое, как в нынешние времена. Там все пропахло колдовством, оно просто висело в воздухе. Я еще заметила какие-то шагающие махины, вокруг все кричали, что-то горело, потом стало темно…
– И ты услышала несколько слов о грядущей вылазке в некие Серебряные Пики, причем наши сгинувшие невесть куда герои намеревались в ней участвовать, – задумчиво покивал Рейе и попросил: – Опиши-ка еще разок знамя, что попалось тебе на глаза.
– Полотнище темно-вишневого цвета, на нем серебряная звезда о восьми лучах, вокруг шитые золотом то ли развернутые крылья, то ли языки пламени, – старательно повторила девица Монброн. Образ настолько запал ей в память, что, стоило зажмуриться, развевающийся стяг сам возникал перед глазами. – В Аквилонии подобного нет – ни в фамильном владении, ни у вольных городов. Оно похоже на знамя Полуночных провинции Немедии, но там звезда расположена поверх традиционных цветов.
Конан и Рейе да Кадена переглянулись поверх склоненной головы девушки.
– Рокод, – с отвращением произнес киммериец и скривился, будто надкусил нечто
– Нечто худшее, – гуль в непритворном отчаянии обеими руками взъерошил волосы – точь-в-точь как недавно одноглазый маг. – Хасти сразу это понял. Вот почему он ушел. И если это действительно так… нет, не может быть!
– Если он не одумается, нам придется затолкать его ногами в очаг, чтобы заставить говорить…
– Или смириться. Всякому могуществу явлены пределы. Но, может, все не так плохо, как мы думаем? Вдруг девочка заблуждается? Она ведь не настоящая чародейка. И не прорицательница, как ее мать.
– То, что я видела, как-то связано с… с прошлым Хасти? С тем, о чем никогда не вспоминают? – подала голос баронета Монброн и словно примороженным языком выговорила: – С темным всадником, что скачет через ночь?
Оба собеседника глянули на нее с непонятным уважением, словно причислив к некоему кругу посвященных.
– Он сказал или сама сообразила? – быстро спросил Рейе. – Или Райан проговорился?
– Нет, конечно. Отец и матушка никогда не упоминали при мне ни о чем подобном. Частью сама догадалась, частью видела кое-что, когда мы добирались в Пограничье, – честно призналась Айлэ. – А когда спросила напрямую, Хасти посоветовал не копаться в могилах. Мол, все давно похоронено и забыто.
– Забыто, как же, – раздраженно фыркнул король Аквилонии. – Он бы и хотел забыть, да ему напомнят. Что будем делать?
– Подождем. Хасти вспыльчив, но, к счастью, быстро отходит. Нам позарез нужна его помощь и его совет, и потому лучшее, что я могу предложить – набраться терпения.
– Именно его мне как раз никогда не хватало, – проворчал варвар. – Ненавижу терять время попусту. Ладно, пошли обратно. Никому пока ни слова, поняли?
Маленький лагерь по соседству с жилищем чародея оживал, пробуждаясь для нового дня. Делле уже успел сунуться внутрь, обнаружил отсутствие хозяина дома и теперь приставал ко всем с расспросами, не видел ли кто, куда упомянутый хозяин подевался. Мэтру растолковали, что Одноглазый удалился поразмыслить в одиночестве. Успокоившись, Ариен вновь украдкой проскользнул в комнату с книжными шкафами – она притягивала его сильнее, чем голодного миска похлебки. Айлэ позавтракала вместе со всеми – на сей раз стряпали не егеря, а челядинцы из Школы, решившие проявить гостеприимство – и ушла к обнаруженному вчера лесному амфитеатру для общих собраний. Как и рабирийскому магику, ей требовалось посидеть в тишине и как следует обдумать случившееся утром.
Размышления баронеты Монброн не привели ни к чему толковому. Ее пугали образы неведомой крепости и грохочущего там сражения, но еще более страшила мысль никогда больше не увидеть Конни. Она то впадала в отчаяние, то принималась убеждать себя, что король Аквилонии и его знакомцы находили выход и не из столь запутанных ситуаций. Когда она окончательно измучилась неопределенностью, а солнце начало подбираться к макушкам сосен, ее сознания вдруг коснулся беззвучный голос Хасти:
«Айлэ, пожалуйста, возвращайся. Возможно, я придумал кое-что. Надо многое обсудить, в том числе и с тобой».