Заложники Рока
Шрифт:
– Но ведь можно изменить саму историю! – воскликнул Делле, всплеснув руками. – Вспомним сравнительно недавние события в Немедии. Что, если убить Тараска Эльсдорфа и Менхотепа Стигийца еще до того, как они узурпируют трон? Тысячи людей были бы спасены, король Нимед прожил бы еще долгую жизнь, а семейство Эрде…
– И некий Конан из Киммерии не встретил бы некую Дженну Сольскель, и Коннахар, их сын, не появился бы на свет, – перебил одноглазый маг. – И Меланталь Фриерра не стала бы женой Райана Монброна, и мы не сидели бы сейчас здесь, а Проклятие Безумца по-прежнему тяготело бы над Рабирами. Именно поэтому однажды и навсегда
– Тогда как насчет возможности узнать будущее? – не унимался мэтр Ариен, явно понимавший в рассуждениях магика больше, чем все присутствующее, вместе взятые. – Хотя бы на несколько лет вперед?
– Разве можно попасть в место, которого еще не существует? – остановил разгулявшийся полет фантазии ученого мужа Одноглазый. – С равным успехом можно собирать еще не посеянный урожай или читать ненаписанную книгу. Будущее рождается из сегодняшнего дня. Каждое наше действие влияет на то, что произойдет в следующее мгновение.
– Жаль, – искренне огорчился месьор Делле, напрочь не замечавший угрожающих взглядов аквилонского монарха. Мэтра, похоже, осеняла одна сногсшибательная идея за другой. – Но, предположим, отыщется средство осуществить этот замысел с падающей каплей. Тогда вполне возможно отвратить угрозу жизни Коннахара! Если «капля» упадет спустя несколько мгновений после того, как принц и его спутники окажутся в пределах мира прошлого, и унесет их с собой, тогда они пробудут в этой вашей крепости всего пару ударов сердца и тут же исчезнут, вернувшись к нам!
– Если бы так, – отрицательно покачал головой колдун из Рабиров. – Ты забыл: время не стоит на месте. Оно непрерывно движется – и здесь, и там. Мальчишки уже прожили в Цитадели почти три седмицы – ума не приложу, как им удалось? – и это событие оставило свой след на скрижалях истории. Пускай маленький и незаметный, но неизгладимый. Отменить этот след – означает изменить историю мира. Пускай поначалу в самой малости, но кто знает, к каким последствиям это приведет спустя тысячелетия? Нет, есть только один выход. Если и можно их спасти, то только из того мгновения, в котором они пребывают – из четырнадцатого дня месяца Саорх года Падения Полуночной Цитадели. Обожди немного, – он поднял руку, остановив собиравшего что-то рявкнуть Конана. – Дай мне закончить, а потом мы выслушаем все, что хочешь сказать ты.
Из складок одеяний Хасти появилась и легла на столешницу длинная узкая шкатулка черного дерева с вырезанным на крышке диковинным узором из переплетенных ветвей. В ларце, как было известно весьма узкому кругу лиц, хранился Жезл Альвара, сломанная с невиданного древа золотая ветвь, обнимавшая своими листьями сияющий Алмаз древних времен. Увидев шкатулку, киммериец все-таки не выдержал:
– Ты же сам говорил: эту штуку вам одолжили только ради того, чтобы извести Проклятие Рабиров!
– Да, – согласился Хасти. – Однако это единственная вещь, сработанная во времена Цитадели и имеющая самое прямое отношение к событиям тех лет. Она, да еще моя личная сила – ничего иного в моем распоряжении не имеется. Думаю, этого будет достаточно, чтобы поддержать сеть необходимых заклинаний, соединяющих наш день и последний день Крепости… Но! Или-или, мой друг, – в голосе магика прозвучало сочувствие. – Или жизнь твоего сына, или борьба со Словом Безумца, уничтожающим Пограничье.
– А осуществить то и другое – никак нельзя? – негромко
– Могут-то могут, – хмыкнул чародей. – Однако кто поручится, что сил Жезла достанет на оба заклинания? Я не знаю, хватит ли сил Алмаза даже на одно это действие – я ведь уже обращался к его магии и черпал ее полной мерой, пытаясь уничтожить Проклятие там, в Пограничье… Наш талисман, – он постучал согнутым пальцем по крышке шкатулки, – может попросту не выдержать того, что от него требуется.
– Сколько у нас времени? – перебил король Аквилонии. Хасти покосился на толстенную полосатую свечу в виде крепостной башни, возвышавшуюся над камином и оплывшую уже на треть:
– Штурм Серебряных Башен начался где-то после второго ночного колокола. Что происходило потом – сказать не могу. Потом… э-э… меня там уже не было.
– Значит, до полуночи, – пробормотал Конан, явно обдумывая некий собственный план. – А как долго ты провозишься со своими заклятьями – ну, чтобы проложить дорогу вниз по твоей спирали?
– Весь день и весь вечер. Может быть, больше, – поразмыслив, твердо заявил Одноглазый. – Сам понимаешь, раньше никто не совершал ничего подобного. Так что же ты выбираешь, киммериец? Коннахар или Пограничье?
– Все равно это безумие! Чистой воды безумие! Они оба свихнулись, а остальные только поддакивают и делают вид, будто все обойдется. А хоть кто-нибудь подумал, что произойдет, если у них ничего не получится? Вдруг эта самая проклятая нить оборвется? Вдруг у Алмаза в самый нужный момент иссякнет Сила? Вдруг Хасти опять переоценил собственные возможности и взялся за невыполнимое?
– Вот так раз, – мэтр Делле оторвался от толстенного фолианта в потрепанной зеленой обложке и подслеповато уставился на причитавшую девицу Монброн. – А я-то думал, тебе без Конни жизнь не мила…
– Да! – запальчиво огрызнулась девушка. – Не мила! И я бы сама прыгнула в эти врата, лишь бы помочь его спасению! Вот только последние дни научили меня думать не только о себе и собственных чувствах! Ну-ка скажи, что начнется, если поползет слух о том, что в Рабирах исчез сперва наследник трона Аквилонии, а затем и ее законный правитель? Я люблю Конни, но боюсь, как бы наши дела не стали еще хуже. А когда я пытаюсь увидеть, к чему приведет этот их безумный план, я вижу только какие-то дурацкие молнии в небе! Я запуталась, я всего пугаюсь, не знаю, на что мне надеяться и я уже ни во что не верю!
Выслушав сию тираду, Ариен только хмыкнул и вновь уткнулся носом в книгу. Айлэ отвернулась от него и, пытаясь успокоиться, побрела через высокую траву к краю поляны. В руках она вертела шнурок с поблескивающими камнями, который Хасти недавно использовал для разъяснения своего замысла. Баронета позаимствовала шнурок со стола, когда все выходили из дома чародея, и выяснила, что разноцветные кристаллы вовсе не нанизаны на серебряные нити, но непонятным образом представляют с ними единое целое. Безделушка чем-то походила на четки митрианских монахов, и девушка бездумно перебирала камни один за другим, ощущая кончиками пальцев их гладкую поверхность.