Заложники Солнца

Бачурова Мила

– Зашибись, – недовольно прокомментировал Рэд. Он возник рядом неизвестно откуда. Признался: – Я, если по-честноку, вчера не поверил, что ты совсем ни хрена не видишь. Думал, может, приколы у вас в Бункере такие… А ты в натуре – жопа слепая.

– Кто-кто?

Рэдрик фыркнул и не ответил.

Кирилл решил, что имеется в виду какое-то неизвестное ему животное – возможно, тоже из адаптированных. Была, например, до того, как все случилось, «мексиканская слепая рыба», аквариумный вид, а тут «слепая жопа» – почему бы и нет. Зоология не была

его сильной стороной, это Даша по животным с ума сходила. Она-то уж любое название наверняка бы вспомнила.

– Пяти шагов не прошел – брякнулся, – продолжал ворчать Рэд. – Силен…

Кирилл обиделся.

– Во-первых, я прошел больше! Во-вторых, не брякнулся. А в-третьих, эта проблема решается очень просто – нужно всего лишь взять фонарь. Попроси, пожалуйста, ребят остановиться.

– Ты дебил? – заинтересовался адапт. – Или прикидываешься? Про Диких слыхал?

– Допустим…

– Это у вас в Бункере – «допустим».

Говорил Рэдрик возмущенно, но по-прежнему очень тихо. Все адапты, попав на дорогу, вели себя очень тихо. Шли, переговаривались, забирались в телегу и соскакивали с нее – все происходило в полной тишине, как взрывы в космосе.

Наверное, если б новые соратники решили Кирилла убить, это тоже произошло бы бесшумно. Подошел бы вот этот самый Рэд сзади, свернул шею одним движением – и вся недолга. Отпихнул бы ногой остывающий труп, и пошел себе дальше…

Кирилл встряхнул головой, усмиряя разбушевавшуюся фантазию. Представится же такая чушь!

С Рэдом они не друзья и друзьями, по понятным причинам, не станут – но партнеры. Они делают общее, очень важное дело. И нужно научиться доверять этому парню, какие бы ни были у него жестокие глаза и аллигаторская ухмылка.

– Прости, что ты сказал?

– Ты в уши, что ли, долбишься?! Я говорю – Дикие могут свет увидеть. Слетятся, что твои мухи на дерьмо. Не дрался давно?

– Я никогда не дрался.

Рэдрик вздохнул. Но комментировать уже не стал – надоело, наверное.

– Значит, так, – непререкаемо заявил он. – Слушай сюда, повторять не буду. Про фонарь больше не заикайся. Свет зажигать на дороге – нельзя! Орать, чихать – тоже нельзя. Говорим шепотом, ползем тише, чем перья из курятника воруют. Делаем вид, что ежики. Иду я, ты рядом – нога в ногу. Хочешь, за рукав держись. Если яма – скажу. Вкурил?

– Нет…

– Что еще?

– А разве ежики в природе остались? Любовь Леонидовна рассказывала…

– Пошли, блин, – простонал Рэд. – Вот же принесло-то, на мою голову! Да не за правую, за левую берись. И крепче держись, не кусаюсь. – Он прицепил ладонь Кирилла на свое могучее плечо. – Давай: раз-два, раз-два… Да не пыхти ты в ухо! Раз-два, раз-два…

– Я, вообще-то, тренировался, – стараясь попадать в ногу с Рэдом, не удержался от хвастовства Кирилл. – Я к этой миссии давно готовлюсь. Два часа могу идти без остановки! И обувь у меня хорошая.

Рэдрик не впечатлился.

– Язык у тебя – помело. Давно готовишься, а про Диких не знаешь? Что свет зажигать

нельзя, что орать нельзя?

Кирилл сконфуженно замолчал. Разумеется, в рамках подготовки, ему обо всем рассказывали. Но в тот момент будущий миссионер даже не подозревал, что требования окажутся настолько категоричными.

– И не трепись, – добавил Рэд, – береги дыхалку. Уже, вон, сбилась, сопишь, как паровоз… Курить поменьше не пробовал?

– Я вообще не курю. С чего ты взял?

– Шутка. Мы тут – ребята с юмором. Привыкай.

Двух часов Кирилл не продержался. Час десять, от силы час двадцать – неутомимый спутник шагал гораздо быстрее, чем он привык.

А еще страшно угнетала духота. Кирилл в очередной раз подумал, насколько же прав был бункерный врач Григорий Алексеевич, категорически заявивший, что без специальных упражнений «малыш» не продержится на поверхности и суток, и заставивший его регулярно выходить наверх, постепенно наращивая часы – чтобы дать организму возможность притерпеться к тяжелому климату.

После неизменных, днем и ночью, двадцати двух градусов Бункера – с его кондиционированием, озонированием и порционным увлажнением – выбраться наружу, в душную и липкую жару, Кириллу и впрямь оказалось непросто.

Он от обычных-то прогулок, во время которых в компании Олега и Даши неспешно бродил вокруг Института, и то старался увильнуть под любым предлогом. А Григорий Алексеевич разработал для будущего миссионера целую программу, включившую в себя гимнастику, ходьбу и даже бег – и строго следил за тем, чтобы от упражнений подопечный не отлынивал. Вмешательство Любови Леонидовны и то не помогло. Кирилл уповал лишь на то, что врач перестраховывается. В походе наверняка все окажется не так сложно! Не могут ведь, в самом деле, здравомыслящие люди столько ходить пешком…

Но реальность показала, что могут. Причем, судя по всему, сами никакого дискомфорта не испытывают – хотя здесь, на дороге, духота ощущалась сильнее, чем на тренировочной площадке. И под ногами было отнюдь не гладкое покрытие. Кирилл уже не раз пытался, споткнувшись, упасть – и, если бы не впивавшиеся в плечо адаптские пальцы, непременно бы это сделал. Сердце стучало, как бешеное, кололо в боку и страшно хотелось пить. А Рэдрик шагал рядом, будто запрограммированный – потрясающе равнодушный и к духоте, и к усталости, – и только с неудовольствием косился на тяжело сопящего спутника.

Почувствовав боль в намятых внутри ботинка пальцах, Кирилл даже обрадовался.

– У меня нога заболела.

Рэдрик не удивился. Он остановился, вдохнул и издал горлом странное чириканье.

– Что это?

– Сигнал нашим, чтоб остановились. А вообще, воробьи так орут – не слышишь, что ли?

Действительно – сейчас Кирилл, прислушавшись, это понял, – позади давно раздавались похожие звуки. Но он был настолько занят, что внешние раздражители не воспринимал.

– Воробьи за нами всю дорогу прыгают, в навозе конском ковыряются, – пояснил Рэд. – Пошли.