Заманчивые обещания
Шрифт:
Элламей Фрик повернулась к Шайлер:
— Я уверена, что Кора чувствовала себя просто обязанной вносить изменения.
Пухленькая мисс Фрик печально вздохнула:
— Иногда мне кажется, что ей просто было одиноко и она нуждалась в компании.
Шайлер сидела и ждала, когда сестры продолжат обмениваться репликами.
Следующее предположение высказала Ида:
— А может, ею двигали те же мотивы, что и вдовой Оливера Уинчестера?
Элламей пояснила мысль сестры:
— Это тот самый Уинчестер, изобретатель винтовки,
— В те дни это была порядочная сумма, — чирикнула Ида Фрик, потянувшись за очередным куском кекса.
— Это и сейчас приличная сумма, — невозмутимо добавила ее сестра.
— Продолжайте, — поторопила их Шайлер.
— Сару Уинчестер, его вдову, преследовал навязчивый страх. Она боялась душ умерших.
Ида вздрогнула и не преминула внести и свою лепту:
— Особенно душ нескольких тысяч людей, убитых из винтовки мужа.
Элламей с серьезным видом кивнула:
— В отчаянии Сара обратилась за помощью к прославленному на весь мир психиатру. Тот сказал ей, что духи и дальше будут являться ей и единственный способ избавиться от них — это построить здание, достаточно вместительное для них всех. И тогда она стала пристраивать комнаты к своему дому.
Шайлер чувствовала, как у нее зашевелились на голове волосы.
— Как долго это длилось?
— Постоянно на протяжении тридцати восьми лет. Когда вдова Уинчестера умерла, в доме было сто шестьдесят комнат.
— И десять тысяч окон.
— Две тысячи дверей.
— Сорок семь каминов. Но только одна бальная зала, — сказала Ида.
— Дом этот все еще существует. — Элламей Фрик в задумчивости помолчала. — По-моему, где-то в Калифорнии.
Глава 16
— Это Тедди, — провозгласила Ида, когда где-то в глубине дома хлопнула дверь.
Послышались шаги, и затем снова раздался стук открывшейся и тут же закрывшейся двери.
— Пошел работать. Не думаю, что он сегодня к нам выйдет, — без обиняков сказала Элламей. — Когда Теодор запирается в своей лаборатории, то может не выходить оттуда часами.
Трейс нахмурился:
— В лаборатории?
— Это что-то вроде теплицы с растениями и дорогим оборудованием, где он ставит свои научные опыты. Мы никогда туда не заходим. Даже чтобы сделать уборку. Тедди слышать об этом не хочет.
— Теодор занимается ботаникой, — подхватила Элламей. — Его специальность — мхи и лишайники. Он много времени проводит на природе.
— То есть бродит по лесу в поисках нужных экземпляров, а потом возвращается с ними в лабораторию, — пояснила Ида гостям. — Наш брат — выдающийся ученый. Он широко известен в своей области. Получает почту даже из таких далеких стран, как Россия и Китай… Тедди ведь не всегда жил с нами, —
Элламей Фрик пояснила:
— Сначала он, естественно, учился в университете, а затем путешествовал по всему миру. Он вернулся в «Маленькую Лощину» только в прошлом году.
— Хорошо иметь мужчину в доме, — сказала Ида. — И совсем не так хлопотно, как мы думали. — На поразительно гладком круглом лице заиграла простодушная улыбка. — Вот почему нам так приятно, что вы пришли к нам на чай, мистер Баллинджер. Нас не часто навещают джентльмены. Вы придете к нам снова?
— Мои планы на ближайшее будущее еще не вполне определились, — ответил Трейс без всякой задней мысли.
Мисс Элламей Фрик заметно побледнела. Казалось, что-то взволновало ее. Она одернула свое платье неопределенного горчично-желтого цвета с маленькими бледными цветочками спереди, поправила видавший виды берет, прикрывавший полуседые волосы, и, повернув голову, спросила, вдруг резко перейдя к другой теме:
— Какой торт вы предпочитаете к чаю, мистер Баллинджер?
Трейс заставил себя не сжимать ручку чашки слишком сильно, опасаясь, как бы тонкий фарфор не треснул под напором его пальцев.
— Торт к чаю? — Поскольку отступать было некуда, он вполне мог ответить прямо. — Обычно я не пью чай, — признался Трейс.
— Не пьете чай? — Такая возможность явно не приходила в голову ни одной из сестер. И хотя вопрос задала мисс Элламей, они обе были просто поражены таким ответом. — Почему же?
Мужчина виноват, если он виноват, но виноват он и тогда, когда не виноват.
— Я живу и работаю в центре города, на Манхэттене. И обычно в такое время я либо еду к своим клиентам, либо нахожусь в офисе, — сказал он в свое оправдание.
Шайлер сделала еще глоток остывшего чая и прислушалась к разговору, происходившему между Трейсом и сестрами Фрик.
— Какая у вас клиентура, Трейс? — спросила сестра, сидевшая к нему ближе.
— Всего понемножку. Но специализируюсь я по вопросам имущественного планирования, — ответил он.
— Это то, что вы делали для Коры?
— Да.
Следующий вопрос задала Элламей Фрик:
— Вы из семьи юристов?
Шайлер вместе с другими ждала его ответа. То, что касалось фактов биографии Трейса, было ей почти неизвестно.
Его ответ последовал незамедлительно:
— Я родился и вырос в Пенсильвании, в Питсбурге — этот город еще называют городом сталеваров. Мой дед был шахтером. Отец — сталеваром. Я тоже — до двадцати лет.
— Значит, вы добились успеха собственными силами?
— Да.
— Мне нравится это качество в мужчинах, — заявила Элламей Фрик.
Ида Фрик промокнула уголки рта тонкой льняной салфеткой.
— Как ты можешь рассуждать о мужчинах, сестра? Не припомню, чтобы ты знала хоть каких-то мужчин. Я надеюсь, джентльмен с того конца улицы больше не донимает тебя?