Заманчивые обещания
Шрифт:
Ида продолжала взволнованно щебетать:
— В детстве у нас были такие чудесные чаепития. Мама пекла всевозможные печенья, готовила разные лакомства. В гостиной накрывали стол для дам, а лимонад для детей подавался на кухне или на веранде, в зависимости от погоды. — Она повернулась к сестре: — Ты помнишь мамины чаепития, дорогая?
Элламей выпрямила и без того прямую, как жердь, спину.
— Конечно же, помню.
Ида взяла руку Шайлер в свои ладони и постучала по ней кончиком указательного
— Вы ведь не забыли о своем обещании, мисс Грант?
Шайлер замялась:
— О своем обещании?
Доверительным шепотом женщина пояснила:
— Поделиться со мной рецептом салата из лобстера.
— Ах да, конечно. — Шайлер открыла сумочку. — Миссис Данверз любезно написала его для вас.
— Спасибо! — воскликнула Ида Фрик, накинувшись на листок с рецептом, как голодная птица на червяка. — У меня просто нет слов.
Трейс положил на стол блестящую подарочную коробку.
— Я решил, что немного шоколада может доставить вам удовольствие.
Глаза Иды загорелись интересом.
— Как это мило. Такая забота с вашей стороны. — Она приняла подарок за обеих сестер. — Элламей, скажи нашим гостям, чтобы они чувствовали себя как дома.
— Сюда, пожалуйста, — указала высокая и тощая мисс Фрик.
— Я присоединюсь к вам через несколько минут. — Ида взмахнула руками и, быстро миновав длинный коридор, вошла в дверь помещения, которое, похоже, было кухней.
— Какой прелестный дом, мисс Фрик, — сказала Шайлер, когда, войдя в большую гостиную, они вдруг очутились в мире, где время, казалось, остановилось.
Красочный, пестрящий узорами ковер на полу, богато изукрашенная громоздкая мебель, безделушки, беспорядочно расставленные по всей комнате, кружевные салфеточки — все эти вещи принадлежали ушедшей эпохе.
— Спасибо, мисс Грант. Мы с Идой прожили в этом доме всю нашу жизнь. Собственно говоря, мы обе родились в угловой спальне на верхнем этаже, — сообщила она, присаживаясь на покрытый темно-бордовым бархатом диван со стеганой спинкой и такими же подушечками. — «Маленькая Лощина» раньше была летней дачей нашей семьи. — Помолчав, она прибавила: — Шесть наверху и шесть внизу.
— Шесть?..
— На каждом этаже по шесть комнат, — пояснила женщина. — Во время обвала на фондовой бирже в 1929 году и последовавшей за ним Великой депрессии от нас, Фриков, удача отвернулась, впрочем, как и от многих других семей на том этапе американской истории. — Она указала на пару слегка обветшавших стульев с прямыми спинками в стиле эпохи королевы Анны. — Пожалуйста, садитесь, устраивайтесь поудобнее.
Если сесть гости и смогли, то устроиться на этих стульях с комфортом было едва ли возможно.
Элламей Фрик продолжала рассказывать:
— Дедушка тогда потерял все
— Мы были здесь очень счастливы, — вставила Ида, к этому времени уже присоединившаяся к ним. — Однако меня всегда удивляла одна вещь. Почему наш дом называется «Маленькая Лощина»? — сказала она, по-совиному хлопая глазами за стеклами очков. — Мы ведь живем не в сельской местности. Наш дом стоит фактически посреди города.
— Не думаю, чтобы в те дни здесь был город, — заметила Элламей.
На Иду Фрик снизошло озарение.
— Господи Боже мой! И почему мне раньше не приходило это в голову? Это город сам вырос вокруг «Маленькой Лощины», не так ли?
Выглянув в окно, Шайлер произнесла:
— Я вижу, у вас прекрасный цветочный сад.
— Вы увлекаетесь садоводством, мисс Грант? — спросила Элламей, когда они уже сидели за столом и пили чай с кексом.
— Я люблю живые цветы, — с воодушевлением ответила Шайлер. — К сожалению, у меня никогда не было времени и возможности разводить их.
Ида Фрик кивнула с видом знатока и водрузила свою чашку с блюдцем и тарелку с кусочком кекса на колени.
— Понимаю, вы же живете в Париже.
— Да. У меня там квартира, и поэтому все мои цветы растут в ящиках на подоконнике.
Сестры сгорали от любопытства.
— А как вы проводите время? — спросила одна.
— Так же, как большинство людей. Работа. Общение с друзьями. Еще у меня две кошки.
Казалось, Иду Фрик ошеломило известие о том, что Шайлер работает.
— Вы работаете?
— Да. Я консультант в Лувре.
Элламей Фрик поставила свою чашку на столик в стиле рококо и придвинулась к Шайлер. На ее бледных щеках зарделись два красных пятна.
— Лувр, — повторила она почти благоговейно.
Шайлер отложила вилку в сторону.
— Я изучаю историю права собственности и точного происхождения картин, которые пропали или были украдены во время Второй мировой войны.
— До чего увлекательно! — воскликнула Ида Фрик, хотя она явно мало что поняла из слов Шайлер.
Зато светло-серые глаза Элламей Фрик загорелись неподдельным интересом.
— Я хотела изучать живопись, когда была моложе, — выпалила она. — Мечтала поехать в Париж и бродить по набережной вдоль Сены с холстом и красками.
— У сестры талант, — провозгласила Ида и потянулась за еще одним куском торта с кокосовым кремом.
Элламей грустно вздохнула:
— По правде говоря, очень небольшой.
— У меня самой нет способностей к живописи, — призналась Шайлер, — но зато я очень точно распознаю талант в других людях.