Замарайка
Шрифт:
Вот почему мне так хочется петь!
Вот почему мне так хорошо.
Полетит мой аргиш
К Щучьей глубокой реке,
Полетит по широкой равнине,
Все узнают,
Отчего мне так хочется петь!
– Сам придумал?
Хосейка не вытерпел и дернул Нярвей за косу.
– Сказал - сам. Я не врун. Рыбу ловил. Не мог вытащить.
– Кто спит?
– удивленно переспросила Нярвей и на всякий случай отбежала подальше от Хосейки. Не поймет она его: один раз говорит хорошо, другой - как больной. Где он видел, чтобы звезды с неба приходили спать на землю?
– Полярная звезда. Не веришь, да? Я тебе покажу, где спит Нгер Нумгы! Хосейка не врун, он не барон Мупаузен! Да, не врун!
– Не Мупаузен, а Мюнхгаузен, - и Нярвей поджала губы.
– Все равно!
– Хосейка схватил Нярвей за руку и потащил к большим красным камням, повернулся и угрожающе погрозил ей кулаком.
– Тихо, смотри не разбуди!
– он осторожно ступал на цыпочках, чтобы под ногами не хрустнула ни одна веточка, не прокатился ни один, даже самый маленький, камушек.
Хосейка посмотрел. В черной воде спокойно спала Полярная звезда.
– Смотри!
– и он пригнул голову бестолковой отличницы Нярвей. Смотри! Хосейка не врун!
Нярвей растерянно глянула в высокое небо, потом снова уставилась в колодец между камнями. Звезда ярко горела. Хосейка в самом деле не обманывал ее.
– Ты не врун!
– громко закричала обрадованная Нярвей.
Но тут же получила крепкий удар в бок.
– Разбудить хочешь!
– шепотом сказал Хосейка.
– Пусть спит! Ночью много работы у Нгер Нумгы!
– Много!
– сразу согласилась Нярвей и осторожно посмотрела в колодец.
Звезда по-прежнему спокойно спала, как набегавшийся за олешками уставший пастух.
Ребята отошли от камней.
– Хосейка, Мария Ивановна сказала, что в Москву нас повезет. Полетим на самолете.
–
– Не поеду я.
– Почему? Москву посмотришь, Мавзолей Ленина посмотришь, Красную площадь посмотришь!
– настойчиво убеждала Нярвей.
– Ты не врун... Я тоже не вру... В Москву полетим!
Хосейка отвернулся от девочки и зашагал неторопливо в тундру. Над головой пролетел гусь, и он загнул на правой руке палец. Левая рука была для уток, правая - для гусей.
Вдруг на бугор выскочил веселый черный лисенок с рыжими пятнами. Он огляделся по сторонам и быстро принялся раскапывать нору пеструшки.
– Замарайка!
– громко крикнул Хосейка, обрадованный неожиданной встречей. Черно-бурый лисенок вздрогнул. Оторвался от работы. Черные ушки насторожились.
– Замарайка!
– тихо сказал Хосейка, не спуская глаз с маленького лисенка. Лисенок прыгнул в сторону. Мелькнул рыжий кончик хвоста.
– Ты видел?
– подбежала взволнованная Нярвей к Хосейке.
– Черный лисенок пеструшек ловил.
– Это Замарайка!
– Правда, - сразу согласилась девочка.
– Я тоже видела рыжие пятна. У него рыжий хвост.
Хосейка смотрел отсутствующим взглядом на Нярвей. Ничего она не понимала. Рыжий хвост!
Новые слова прыгали где-то рядом, торопливо подбегали к нему, окружали со всех сторон. Жалко было упустить момент, когда слова выстроятся в звонкие строчки.
Хосейка быстро шевелил губами, подбирал непослушные слова.
Замарайка, друг!
Мы встретились с тобою вдруг,
Не в последний раз,
Я знаю.
Тундра большая,
Путей и дорог много.
Я в сердце сберегу
Память о тебе, Замарайка,
Ты знай!
– Сочиняешь стихи?
– Прибежали. Про Замарайку!
Нярвей смотрела на Хосейку. Она медленно шла с ним рядом, удивленная и взволнованная.