Замена
Шрифт:
— Тем хуже, — отозвался инспектор. Иглы в его голосе стали куда длиннее, трещина — шире. — Первый этап СПС не сработал, поэтому чуть не провалился второй.
— Единичная реакция, — парировала Акаги.
— Ваша единичная реакция дорого нам обходится.
«Если это „вкратце“, — подумалось мне, — то какой же полный диалог»?
— Вы настаиваете на официальной версии? — вмешался директор.
— Да, — устало ответил Кадзи. — Беглый заключенный. Рассчитывал взять заложников среди учеников. Преследующий
— Достаточно.
Я достраивала те руины разговора, что выгрызались из атмосферы ослепительно тоскливого совещания в медкабинете. Захват Ангела вышел из-под контроля оперативников «Соул». Жертвы? Вероятно, да. Среди лицеистов?.. Судя по тому, что мы разговариваем здесь, минимум одна жертва есть. То есть, сам нейтрализованный Ангел.
— Куратор Киришима предупреждена о необходимых пояснениях для класса, — сказал директор, ставя локти на стол. — Доктор Акаги подготовит нужных свидетелей инцидента. Мне нужна ваша виза на счете за ремонт.
Инспектор кивнул, но взгляда не отвел. Директор Икари замолчал.
Я вслушивалась в пахнущую лекарствами тишину и ждала: руины цельной картины пока оставались руинами. Все мы здесь чего-то ждали, даже прижавшаяся к шкафу медсестра Ибуки. Она держала ладонь под горлом и как всегда хотела, чтобы все закончилось. Просто закончилось.
— Директор, я настаиваю, чтобы впредь с Белой группой действовал один из ваших проводников.
Инспектор приложил руку к груди. Костяшки пальцев у него были белыми, он словно заталкивал что-то, рвущееся из грудной клетки наружу. В образовавшейся тишине стало слышно, как выдохнула доктор Акаги.
— СПС требует полного усыпления персонала во время действий группы, — сказал Икари.
Кадзи пожал плечами и отнял руку от груди:
— Сегодня вы получите изменение предписаний. По факсу, — уточнил инспектор.
Изменение предписаний — это первая поправка за все время существования специальной процедуры содержания. И я даже не знаю, как к этому относиться. Пока — за неимением лучшего — буду относиться как к новой обязанности.
— Проводникам не платят за это, — неожиданно сказала Акаги.
Я покосилась на нее. Женщина массировала висок и недовольно смотрела в глаза инспектору.
— Поправимо, — пожал плечами инспектор.
— Проводник убивает Ангела окончательно, — сказал директор. — Концерн даже образцов не получит.
— Все будет указано в предписании.
Кадзи был все так же терпелив, колюч и холоден. От его слов хотелось отодвинуться и отгородиться.
Я заметила краем глаза движение и посмотрела на сына директора. Икари-кун вздрогнул, обвел всех взглядом и будто бы собрался что-то сказать. Собрался — и не сказал. Он встал и вышел, одним ударом распахнув дверь.
Громкий звук впился в меня болью, и я словно увидела
В глазах инспектора Кадзи бился какой-то вопрос, но он его так и не задал. Еще одни слова, которые не прозвучали.
Я сама… Я сама сидела и смотрела на свои колени. Как я успевала при этом видеть всех и каждого в таких подробностях — я не знаю. Лампы приемной притрусили всю композицию болезненной серебристой пылью, и в моем странном восприятии отсутствовала одна деталь: Икари-кун.
Он выскользнул из моего разума будто бы еще до того, как покинул кабинет.
В конце концов, ничего странного: он ведь проводник. Странно то, что я до сих пор не приняла эту мысль.
Дверь кабинета открылась, и внутрь просунулось бледное лицо второклассника:
— Простите, мо…?
Парень наткнулся на собрание, поймал влет взгляд директора и неслышно исчез в коридоре. Дверь закрылась тихо-тихо.
— Майя, открой процедурную и прими его, — распорядилась доктор Акаги.
Ибуки суматошным движением поймала брошенные ключи и почти выбежала из медкабинета. Из серебристой пыли, из яркого света — в спасительный полумрак. К сожалению, ей приходится знать много, и именно отчаянное сожаление было написано на лице сбежавшей медсестры.
— В обед приедут полицейские дознаватели, — сказал Кадзи. — Дадите мне список, кого можно опросить.
Вот так: ничего не произошло. То есть, произошло ночью, а только что — ничего.
— Он уже готов.
Инспектор кивнул и встал. Только сейчас я поняла, что не так с одеждой Кадзи: брюки и свитер ему подобрали из первого попавшегося под руку. Джинсы оказались в обтяжку и коротковаты, а вязаная куртка чуть ли не болталась.
— Я пойду в палату.
Прихрамывая, Кадзи пошел к двери. Остановившись около меня, он обернулся:
— Да, и передайте мои благодарности вашему сыну. Надеюсь, с ним все будет в порядке.
Директор не ответил. Снова открылась дверь в полумрак, и в кабинете стало еще тише и просторнее. Доктор Акаги пощелкала зажигалкой, но сигарету не зажгла.
— Он останется?
— Вероятно, да.
— Постоянная резидентура концерна? Здесь, в лицее?
— Возможно.
Я давно не чувствовала себя лишней при таких разговорах. К сожалению, давно.
— Там что-то поменялось, Гендо, — тревожно сказала Акаги, ткнув зажигалкой куда-то в потолок.
— Это неважно. Главное, что все идет согласно плану.