Замена
Шрифт:
Барон, последним неспешно подъезжающий к месту схватки, сначала ничего не понял — вино, без меры залитое в баронскую глотку, мешало сосредоточить взгляд на схватке, а численное превосходство его людей не вызывало сомнений в исходе боя, но чем ближе он оказывался, тем все большие сомнения начинали рождаться в его душе. Его людей явно теснили! Даже, скорее, просто вырезали, как каких-то бешеных собак. Первым порывом барона было немедленное желание ввязаться в самую гущу, но ощупав бок, он не обнаружил на месте привычной рукояти меча! А здесь и люди его стали разворачивать коней, спеша выскользнуть из устроенной им ловушки. Сразу целый десяток трусов
Наверное, конь барона испугался нечисти не меньше хозяина, потому что высоко подпрыгнув на месте, он развернулся и встал на четыре ноги, готовый мчаться в спасительный двор замка, что и подтвердил в тот же миг, сорвавшись в безудержный галоп. Барон безвольной куклой болтался в седле, проклиная своё пьянство и костеря понесшего жеребца. Пару раз ему удалось оглянуться, и то, что он увидел, заставило Радульфа смотреть лишь прямо перед собой: кровосос висел на хвосте, не давая выиграть ни одного шага! Он тянул к Радульфу свои бревноподобные лапы, рычал и ругался, но не отставал.
Погоня закончилась перед раскрытыми воротами конюшни: здесь чудовищная длань вурдалака всетаки ухватила барона за шиворот и выдернула из седла, но удержать на весу не смогла, и несчастный хозяин Вороньего замка пребольно ударился о стену конюшни. Здесь-то его и поджидало спасительное беспамятство, не позволившее Радульфу стать свидетелем своего пленения.
А по замку разбегались его бывшие бойцы, вспоминая самые потаённые места, где случалось оказываться за годы службы Радульфу. И, поскольку прятавшиеся по норам тросы знали таких местечек неисчислимое количество, очень многим в этот день посчастливилось уйти от справедливого возмездия. Впрочем, ни Бродерика, ни его людей эти несчастные не беспокоили.
Остановившись на площади с колодцем, маршал спрыгнул с разгоряченного коня и с помощью подоспевшего Рональдо вылил на себя пару ведер ледяной воды, смывая с лица и одежды следы недавней схватки.
Въехавший в это время на площадь Гровель таким его и увидел — мокрым, растирающим огромными ладонями довольное лицо.
— О! — Воскликнул Бродерик, смахнув с ресниц и бровей остатки влаги, — а вот и маршал! Поздравляю с очередной победой! Не бог весть, какая заслуга — успокоить разбойника, но Хильдерик будет доволен! Этот барончик несколько раз вызывал высочайшее неудовольствие! И, кстати, вот и голова нашлась для нашей короны, — он довольно захохотал. — Славно я придумал?
— Славно, — Гровель подозрительно осматривался вокруг, ожидая от баронских людей какой-нибудь каверзы. — Нас здесь не подстрелят?
— Кто? — Искренне удивился Бродерик, — эти шакальи ублюдки? Да они сейчас сидят по подвалам и боятся нечаянно ветры пустить! Барон у нас, и ни одна сволочь не посмеет подвергнуть опасности своего хозяина!
С этими словами он вынул из седельной сумы древнюю корону и расплывшись в благодушной улыбке подошел ко всё ещё не пришедшему в себя Радульфу.
— Ну-ка, любезный друг, — Бродерик одной рукой поднял с земли бесчувственное тело, а другой надел
На площади послышались новые голоса, оживленно обсуждавшие размеры добычи.
— Эмиль! Где тебя носит? — Бродерик отпустил Радульфа, тот выскользнул из придержанной маршалом короны и с металлическим звоном повалился на прежнее место.
— Осмотрелись в замке, — скованно доложил телохранитель, не вполне понимая, как титуловать самозваного командира. — Нашли в подвалах вот это.
По его знаку двое оруженосцев бросили на камни несколько тяжело звякнувших мешков.
— Что там?
— Золото. Лотридоры, марки, браслеты, много всего. Фунтов на двести.
— Богато, — восхитился маршал. — Эмиль, каждый раз, когда ты приносишь какой-нибудь мешок, он оказывается битком набит какими-нибудь сокровищами! Я уже начинаю бояться. Что ты принесёшь в следующий раз? Ключи от гарема восточного эмира? Ритуальную золотую чашу годдских королей? Колючий венец с головы Спасителя? А?
— В подвалах ещё ткани, посуда. — Спокойно продолжал Эмиль. — Даже стеклянная есть, два зеркала в мой рост, много хорошего оружия и доспехов.
— Пойду-ка я посмотрю, — оживился Гровель и, не дожидаясь ничьей помощи, сполз с лошади. — Показывай!
В сопровождении Эмиля он растворился в темном проёме высоких дверей. Рональдо, разрываясь между маршалом и купцом в облике маршала, задержался на мгновение, но быстро приняв сторону долга, поспешил вслед за Гровелем.
Вернулся Гровель, задумчивый и одновременно довольный, когда Радульф был надёжно связан и погружен на одну из ставших бесхозными лошадей, золото перегружено, а Бродерик и оставшиеся с ним оруженосцы уже сидели в сёдлах.
— Тысяч на сорок-пятьдесят, — деловито сообщил Ганс. — Оставлять здесь это без присмотра нельзя! Растащат. Рональдо, возьми пяток людей, вычистите здесь всё! Если нужно будет кого-то повесить — не стесняйся. Составите опись имущества и будете охранять замок. До Мерида недалеко, я думаю, с моей охраной Эмиль и один справится. К тому же со мной… э… Хорст. А его ты в деле видел. Он один десятка умелых бойцов стоит.
Бродерик согласно кивнул и добавил:
— Как только старый герцог Роберт узнает, что барон отправился на аудиенцию к королю — он постарается наложить свою лапу на это вшивое баронство. Ворота перед его людьми не открывать! Даже если ангелы небесные будут тебя об этом упрашивать! Замок принадлежит теперь маршалу! Если герцог захочет оспорить такое положение вещей — пусть обращается к Хильдерику.
— Всё понял? — Уже скрючившись в седле, спросил Гровель.
Рональдо согласно кивнул.
Поредевший отряд выехал из ворот Вороньего замка, когда солнце уже готовилось спускаться с небосклона, а ветер, дувший с болот, утратил утреннюю прохладу и более ничего, кроме вони застоявшейся тины и гнили не доносил до бывшего разбойного гнезда.
Глава 14. Хорст и …
Если бы не зудящая боль в левом боку, Хорст ни за что не поверил бы, что не оказался на том свете. Ведь, стоило ему открыть глаза, как он снова увидел над собою лик ангела, что мелькнул перед ним на Старой Каменной дороге. А над ликом — нимб, точно такой, какие изображались в святых книгах — ослепительный, яркий, волшебный! И как он шёл к доброму лицу ангела!