Заметки и отдельные воспоминания

Маренин Александр

Через некоторое время нашу дивизию передали в третью танковую армию, штаб которой находился в городе Магдебург. Однако к тому времени мои вокальные таланты естественным образом закончились из-за ломки голоса. Правда я учился играть на баяне. Для этого в Доме офицеров брал уроки у баяниста Валентина Ваганова.

Он был профессиональным музыкантом, выучил меня нотной грамоте и задавал на дом разучивать по нотам разные произведения. Через год или полтора я уже играл множество, в том числе и достаточно сложных вещей, но начисто был лишен, как сейчас бы сказали, импровизационного таланта. А по-русски – не был слухачом. А по сему в этом качестве не стремился к успеху.

Кроме того, к Дню Победы, к годовщине Великого Октября и к Международному женскому дню готовились концерты. Но сначала была торжественная часть, где произносился доклад, в торжественной обстановке награждались отличившиеся, а затем в зрительный зал Дома офицеров входили пионеры. Впереди Знамя пионерской организации, горнисты и барабанщики. Пионеры выстраивались на сцене перед столом президиума собрания и произносили поздравления, поочередно передавая слово друг другу. Это называлось «монтаж». Прошло уже более полувека, а я помню свои слова, которые произносил, поздравляя женщин с Международным женским днем. Мои коллеги-пионеры со сцены развивали тему, как важен домашний труд женщин и как справляются с ним мужчины 8 Марта. Очередь говорить мне;

– Пока жарились котлеты, суп с кастрюли убежал…

Тут в зале поднялся смех.

– И увидев папа это, сразу в обморок упал.

Я был плохим артистом, не знал, что надо было выдержать паузу – и, по-моему, последняя строка произносимого мной стихотворения утонула в этом хохоте.

Все барабаны, горны и Знамя пионерской

организации закрепили за каждым, кто не успел сбежать, чтобы те утром сдали их в школьную пионерскую комнату. Мне вручили барабан. Однако тот, кому досталось Знамя, попросил меня с ним поменяться. Поскольку я никогда не горел желанием быть барабанщиком, согласился и после концерта свернул Знамя и через весь город пошел с ним домой. К тому же мне доставило немалое удовольствие, а вернее вызвало гордость, что Знамя какое-то время находилось у меня дома. Я его воспринимал как частицу боевых Знамен воинских частей.

Школа состояла из двух рядом стоящих двухэтажных зданий. Главное здание и дополнительное, поменьше, где было только несколько классных комнат.

Главное здание имело два крыла. Посередине на первом этаже располагался спортивный зал, перейти в правое крыло можно было только через него. Сразу за спортивным залом находился буфет.

Учителями работали частью жены офицеров, имеющие педагогическое образование, а также вольнонаемные педагоги, оформленные через военкоматы своих городов. С огромным уважением вспоминаю о них.

Также в школе работали две немецкие женщины, одна из которых подавала звонки и натирала полотером паркетные полы в классах и коридорах. В обязанности дежурных по классам входило только подмести мусор после окончания уроков. Другая женщина работала буфетчицей. Обе понимали по-русски, однако поначалу в буфете мне никак не удавалось купить бутерброд с колбасой. Раза два или три вместо этого она продавала мне бутерброд с маслом. Я стеснялся возразить и брал, что дают. Затем до меня дошло: бутерброд – это уже по-немецки означает масло с хлебом.

Конец ознакомительного фрагмента.